Невеста Хранителя Стихий

Мало-помалу дежурство «у ног» венниа стало не обязанностью, а привилегией, и стихийники стали приходить на встречу не по одному, а сразу по двое или даже по трое. Прибегали и любопытные перекидыши из числа слуг. Дар ревниво отвоевывал время на занятия пением, обычно с самого утра, а потом Ника усаживалась под каким-нибудь деревом или близ водопада, тогда как стихийники устраивались вокруг нее.

– Сказку, государыня Ника! – просили они, точно как дети.

Она притворно хмурилась.

– Я вон сколько вам рассказала! Я бы вас послушала! Все, я не помню ни одной новой сказки.

– Тогда давайте еще раз ту, про крошечную девочку, родившуюся в цветке! Нет, лучше про перекидыша-сокола, который бился в окно и поранил себе грудь, а Марьюшка потом его разыскивала! Про русалочку! Про Царевну-Лягушку!

Глава 31

Дней через семь Мир освободился раньше и заглянул на посиделки. В этот раз все устроились на полянке в оранжерее. Ника в расшитом цветами салатовом сарафане прекрасно вписывалась в этот пейзаж и смотрелась юной нимфой.

Хранителя заметили не сразу: Ника была увлечена своей ролью сказительницы, а стихийники и парочка приблудившихся перекидышей разинув рот внимали ей.

– Тогда Снежная Королева посадила Кая в свои узорчатые сани, и те поехали по площади быстрее ветра, а потом и вовсе поднялись в воздух и полетели! – Ника взмахнула руками, показывая, как именно взлетели волшебные сани. – Была метель, и никто не видел, что злая королева увозит мальчика. А Кай радовался и смеялся, он не чувствовал холода.

– Почему? – негромко спросил кто-то из стихийников.

– Тс-с! – зашикали на него с разных сторон.

– Потому что Снежная Королева его поцеловала, и лед дошел до самого сердца, – напомнил невнимательному слушателю Самум.

– Но ведь если лед…

– Да тихо ты! Не мешай слушать сказку, в конце-то концов!

Мир пристроился сбоку, не вмешиваясь. Он слишком хорошо знал, что, стоит ему обнаружить свое присутствие, гости немедленно вспомнят, что у них полно неотложных дел, и заспешат прочь. И это правильно: им не место в доме Хранителя Стихий. Мало ли что может случиться, если наметится перекос. И ему не стоит уделять им слишком много внимания.

Перекос, однако, пока не грозил. Стихийники не пытались конфликтовать, их искренне интересовали истории, которые излагала им Ника.

– Сани неслись по черному небу, – живописала она, помогая себе красноречивыми жестами, – сыпал крупный снег, горели яркие звезды. Снежная Королева укрыла Кая меховым пологом, хотя ему не было холодно, и улыбалась своим мыслям. А в городе, оставшемся внизу, в доме с розами на крыше, мальчика напрасно ждали бабушка и верная Герда. Потом Герда даже сбегала на площадь, ей сказали, что Кай катался на саночках, но куда он делся потом, никто не знал! Тогда бабушка сказала…

Тут взгляд Ники упал на бесстрастное лицо Мира, и она замолчала.

– Привет, – проговорил Мир, надеясь, что его голос звучит непринужденно.

Как он и ожидал, слушатели мгновенно засобирались расходиться.

– Вы можете продолжать.

– Мы завтра придем, если можно, – послышалось в ответ.

– Разумеется! – заверил он.

К сожалению, в его сердечность было трудно поверить: во-первых, он долго тренировался оставаться беспристрастным, а во-вторых, он разве что зубами не скрежетал, наблюдая, как стихийники и перекидыши глядят на его венниа. Мир не мог ожидать, что она будет дарить свою жизненную энергию только ему, точнее, только ее копии, необходимой ему. Но все же – когда Мир увидел, как преображается Ника, сплетая сказочный бред, как стихийники смотрят ей в рот, он, к собственному изумлению, понял, что ревнует.

Причем ревнует как Нику, так и обитателей своей вселенной!

Это было уже чересчур. Как будто ему изо всех сил вмазали сразу в оба уха. Отвратительно – отвратительно ощущать себя таким эгоистом.

– Ты сердишься? – предположила Ника, не понимая его настроя. – Или выпал тяжелый день?

Мир покачал головой.

– Откуда? Все зачинщики потенциальных проблем сидят тут и слушают тебя. Я могу плевать в потолок вместо того, чтобы что-то разруливать.

– Вот и хорошо, – обрадовалась чистая душой Ника. – Хоть отдохнешь немного.

– Да. – Он прикусил язык, стараясь сохранить в ее глазах образ человека достойного.

«Я хочу, чтобы ты пела для меня, – вертелось в голове. – Я хочу, чтобы ты рассказывала все мне. Я хочу, чтобы ты была моей. Только моей».

Мир всегда знал, что с венниа может повезти, а может не повезти. И никто не мог сказать, что предпочтительнее. Если между Хранителем и его венниа не возникало никакой душевной теплоты, никакого контакта, он любыми средствами удерживал ее в доме на протяжении трех месяцев, и на этом все – они с облегчением расставались навсегда. Если же они хоть немного привязывались друг к другу, разлука оборачивалась болью. Разумеется, для него: она мгновенно забывала обо всем.