Невеста княжича

Влада в ужасе наблюдала, как Вятко сцепился с волком в смертоносной схватке. Катаясь по земле, сын кожевника пытался ухватить зверя за пасть, но тот ловко вырывался и клацал зубами, намереваясь оттяпать юноше то, до чего дотянется. Княжна зажмурилась, чтобы не видеть, как зверь вот-вот достанет шею и порвёт жилы. Испуг заставил её задеревенеть и не шевелиться. Слышала только храп и взвизги зверя или Вятко, так и не смогла понять. А когда открыла глаза, серо-бурый волк лежал мёртвый с неестественно повёрнутой головой, растянувшись в сухих ветках — напоминал человека. Может, это и был оборотень...

Вятко, утирая кровь с губ, медленно поднялся на ноги. Посмотрел вверх, на Владу.

— Ты цела там? — спросил он слишком спокойно.

Влада мгновенно соскочила с ветки наземь, осмотрела юношу, не понимая, чья кровь была на нём — его или волка.

— Пошли, — сказала она, утягивая его к реке.

Прочь от места схватки, подальше от крови — запах может привлечь не только остальных лесных зверей, но духов не самых доброжелательных, какие могли водиться в глуши.

Укрывшись у журчащего ручейка, заставив Вятко сесть на тёплый, нагретый солнцем валун, принялась обмывать его плечи, грудь, лицо. Почувствовала под руками, как колотится его сердце. И только тогда смогла понять, что тот был ранен — три глубоких царапины проходили по груди, одна — по шее. Помимо оставленных когтями борозд, зияли на запястьях следы от зубов. Сердце её от увиденного затрепыхалась, а может, и от испуга. Не в силах оправиться от потрясения, Влада стала сбивчиво читать заговор на остановку крови и заживление ран. Губы её дрожали, пока наговаривала.

— На море на Океане… на острове Буяне лежит бел горюч камень-алатырь. На том… камне-алатыре сидит красна девица, швея-мастерица, держит иглу булатную, руду жёлтую… зашивает раны кровавые. Заговариваю я от укуса. Булат, прочь отстань, а ты, кровь, течь перестань.

— Ты что же, чародейка? — повернулся Вятко.

— Помолчи лучше, — посоветовала она. — Перевязать бы...

Тогда Вятко, морщась от боли, потянул изодранную рубаху со спины, порвал её на лоскуты. Влада быстро перевязала его. Руки её дрожали.

— Холодные у тебя пальцы, — сын Томилы перехватил её запястье, сжал в своих ладонях, которые, супротив её, были горячими, что огонь.

— Испугалась? — спросил он приглушённо, заглядывая проникновенно в глаза Влады, и она, как зачарованная, не смогла отвести их.

Чувствовала только, как горит кожа Вятко, и как её сердце бьётся гулко, а в животе сворачивается комок волнения. Рада была бы отвернуться, да не смогла. Тогда Вятко осторожно склонился, слегка коснулся её губ своими израненными губами. И на этот раз Влада не отпрянула. Выждав немного, Вятко вновь прильнул к её губам, на этот раз в требовательном, но столь нежном поцелуе, что голова Влады поплыла, а сама она после испуга и лютого переживания обмякла, растаяла, что снег по весне. Не смогла отстраниться. Вятко был слишком упрям, а она — слаба и растревожена, позволила обнимать её крепко. Он целовал её шею, оглаживал плечи, увлекая на изумрудную траву. Сквозь туман в сознании билась отчаяние, но Влада так перепугалась, что не смогла более думать, прошептала только:

— Ты ведь обещал…

— Не могу сдержаться, ты теперь перед моими глазами и здесь, — прохрипел он, положив её руку себе на грудь.

Под ладонью она почувствовала ретиво бьющееся сердце, но вовсе не от страха и усталости, а от возбуждения.

В голове Влады зашумела кровь, прикосновения Вятко были такими успокаивающими, что она, закрыв глаза, наслаждалась его силой. Не отринула и тогда, когда он развёл её колени, нависая сверху.

— Влада… — прошептал Вятко, сжимая её грудь, гладя живот.

От этого мурашки разбежались по всему телу, всё больше погружая Владу в туман. Желание робко свернулось внутри, разливая по напряжённому телу томление, заставляя забыть обо всех горестях. Влада желала соединиться скорее, загораясь, и Вятко, почувствовав это, поторопился, развязывая на портах тесьму, но не спешил, погладил сперва её плечи, поцеловал в висок, провёл языком по её губам, прошептал:

— Влада, ты такая красивая....

Влада занемела, показалось, будто это Мирослав говорит. Лицо её загорелось, а к сердцу так и подобрался холод.

— Нет, пусти! — Влада выкарабкалась из его объятий.

Одёрнула платье, поправила ворот, косу. Взяло её такое отвращение к себе же, что не смогла даже посмотреть на Вятко, который поднялся с земли. Ужаснулась тому, что могло только что произойти. Это просто дикая усталость, переживание за Мирослава. Влада посмотрела на Вятко. В глазах его было лишь неутолимое желание. Не сказав ни слова, он пошёл к реке. Влада же отступила под сень деревьев, наблюдая, как сын кожевника склонившись, принялся умываться.