Невеста лорда Орвуда (СИ)

— Это какой-то ужас, — заметила Лиззи, глядя сквозь щель в шторах на улицу. — Они даже на летающие камеры не поскупились.

Но я её восхищения не разделяла, лёжа на диване и задумчиво глядя на телефон. Миссис Орвуд прислала видео-сообщение, извинялась и просила посмотреть. А я никак не могла решить: удалить или, правда, глянуть. Я же ничего не теряла.

— Она всё ещё там?

— Ага. Кажется, даже ярче стала.

Я вздохнула. Почему бы ему просто не оставить меня в покое? Уверена, не будь этой надписи, журналисты бы так быстро не вычислили мой дом. А так сложно ошибиться, когда в одном из районов города в небе висит огромная надписать: «Селена, прости меня. Я люблю тебя». Подписи не было, но догадаться о том, кто заказчик не трудно.

— Не ведись, — сказала Лиззи, закрывая шторы, когда мы только это увидели. — С такими деньгами, как у него, это пустяки.

Да, наверное. Ему ведь просто нужна «женщина, способная родить ребёнка с магическим даром». И я, как оказалось, подхожу. «Только манерам и этику подучить». Я прикрыла глаза. Уже сутки прошли с того момента, как я это услышала, а легче не становилось. А тут ещё Лиззи не унималась.

— Почему ты сразу не пригрозила ему судом? — накинулась она на меня вечером, когда мы добрались до моей съёмной квартиры.

— Как? Я же не могла выйти, а телефон прослушивался, как мне сказал Джей…

Его имя отозвалось болью от понимания: и этот лгал.

— И что? Пошла бы к нему, и потребовала провести ритуал. Пригрозила скандалом.

Я лишь усмехнулась в ответ. Ну не могу я так. Как ей это объяснить? Не могу. А скандал он получил, и теперь везде обсуждали эту новость, перевирая на ходу. Но до работорговли никто, слава Тьме, не додумался.

— Зачем он так, Лиззи? — спросила я тихо.

— Зачем? — Она усмехнулась, снисходительно глядя на меня. — Да потому что в высшем свете нет нормальных девушек. Видела я этих высокородных дамочек. Гонору не меньше, чем денег на счету и рот такой не заткнёшь, а то придётся иметь дела с папочкой. Ты одна, семья далеко, денег нет. Вот он и решил поиграть в любовь. Влюбил бы в себя, и запер дома с детьми. А ты бы и рада была, считая всю жизнь себя недостойной. Ведь так?

Я промолчала. Конечно, так. Наверное. Но неужели это всё было неправдой? Он такой хороший актёр? Или мне просто хотелось верить в сказку?

— Он никогда не любил тебя, Селена, — продолжила Лиззи безжалостно. — Ты же всё слышала. Просто ты ему понравилась. Милая и искренняя, симпатичная. Удобная. Наговорил глупостей, а ты и рада была поверить.

— Но…

Я беспомощно указала глазами на татуировку.

— И что? Любовь и страсть, Селена. Мы же вместе читали. А страсть это желание. Он просто хотел тебя тра…

— Хватит!

Ещё немного и, казалось, сердце не выдержит — разорвётся на мелкие кусочки. Как же больно. Лиззи права и умом я это понимала, но сердце упорно твердила другое. А стоило закрыть глаза, и я видела его лицо, улыбку и голубые глаза, светящиеся нежностью. Тихое:

— Ты выйдешь за меня? Прямо сейчас? Здесь, на острове, есть маленький храм.

И от осознания того, что это была ложь, хотелось выть. Зачем он так со мной? За что? Уж лучше бы просто пригласил в кабинет и честно предложил заключить контракт. Я ему ребёнка, он мне деньги. Звучит противно, но зато честно.

А про татуировку мы выяснили в интернете. Оказалось, что цвет она может менять бесконечное количество раз, реагируя на изменения отношений. Но чаще всего это происходит после свадьбы, так как подобные браки заключались по расчёту и жених с невестой обычно не были даже знакомы.

Первоначальный цвет — чёрный, значил безразличие, неприязнь или ненависть. А бордовый: любовь и страсть, как зарождающуюся, так и окрепшую. В последнем случае татуировка становилась полностью бордовой. Моя была такой уже на треть. Только… он меня никогда не любил. Я сама это слышала вчера. Или она реагировала на мои чувства? Как же мне хотелось, чтобы она опять стала чёрной. Глядела на неё, я с трудом сдерживая рвущийся наружу крик: «Он меня не любит! Слышишь, ты, глупая? Меняй цвет обратно!» Но что толку? Она ведь не живая.

Кроме татуировки у меня ещё осталось кольцо, которое по-прежнему не снималось.

— Будет в качестве компенсации, — заявила подруга. — Как думаешь, сколько оно стоит?

— Я не буду его продавать, Лиззи.

Я быстро убрала руку, видя её алчный взгляд.

— Что? Тебе положена компенсация!

— Оно не снимается, а отрезать палец я не позволю.

— Да? А с маслом пробовала?

Она подалась вперёд, казалось, готовая проверить это прямо сейчас.

— Лиззи? При чём тут масло? Это магия его держит.

Я всё ещё помнила слова про то, что оно приняло меня. И, видимо, отпускать не собиралось. Ничего, думаю, как-нибудь снимут, но сначала избавят меня от татуировки.

В дверь позвонили. Мы с подругой переглянулись. Лиззи поднесла палец к губам. Стены здесь и, правда, были тонкими, но я ведь и не шумела.

Звонок повторился. Долгий. Настойчивый. И подруга не выдержала.

— Я разберусь, — заявила зло, решительным шагом направляясь в коридор.