Невеста по службе

Бруниса отшатнулась и с непонятно откуда взявшейся проницательностью прошипела:

– Не знаю, что ты замышляешь, но он тебе не нужен!

– Я предупредила, – напомнила я. – Не упусти своего шанса доказать его высочеству, что он нужен тебе.

Без особого удовольствия понаблюдав за тем, как поверженным врагом Бруниса удалилась в свою спальню, я закрыла дверь и устало прислонилась головой к стене.

А наутро разгорелся скандал. Журналистам еще ночью объявили об аресте невесты Гвинон, и, естественно, они жаждали подробностей. А так как ни принц, ни Велаш их раскрыть не стремились, они направили все свое внимание на Брунису. Утвальд это очень понравилось – она добрых два часа рассказывала о том, как уводили Вудтир, что она при этом чувствовала и как помогала в расследовании, а в конце настолько увлеклась, что в порыве вдохновения ляпнула, что переспала с принцем. Когда и как это могло произойти, если в беседке они были с Вудтир, а после на допросе – в сопровождении охранников (о моем присутствии Бруниса не распространялась, за что я ей была безмерно благодарна), новоявленная любовница его высочества не сказала, но журналистам уже бросили кость, и они ее с удовольствием смаковали. Невесты нервничали: вроде бы Брунисе не верили, но все же ее слова вызывали волнение: а если правда? Кларисса бледнела, краснела, порывалась упасть в обморок и с трудом переносила вопросы, которые ей как представительнице императорской семьи принялись задавать журналисты. Один наиболее активный репортер умудрился заявить, что Максимилиан теперь, как честный человек, обязан на Брунисе жениться. И вот тогда сваха взорвалась:

– А на трон ее не посадить, нет?! И заодно всех девиц, с которыми его высочество до двадцати пяти лет встречался и которых вы каждую неделю с удовольствием обсуждали? Это происшествие неприятно, да, но не стоит придавать такое значение всяким интрижкам, к тому же еще неизвестно, правдивы они или нет!

Уже к обеду вызвали Максимилиана, которого известие о собственном грехопадении безумно развеселило. Отсмеявшись и ничего не объяснив журналистам, он повернулся к Брунисе и спокойно спросил:

– Все действительно было так, как ты говоришь?

Бруниса подбоченилась, на лице ее с минуту была написана тяжелая работа мысли, как видно, девица прикидывала выгоды, которые ей мог принести тот или иной ответ, но солгать все-таки побоялась, опустила голову и еле слышно прошептала:

– Нет… У нас ничего не было.

– Вот видите, – развел руками принц. – Извините, понимаю, что многих ожиданий не оправдал, но с этой девушкой переспать мне не пришлось. И уже не придется. Э-э-э, Бруниса? Вы покидаете отбор.

Честно сказать, до того момента, как Бруниса покинула дворец, я из спальни не выходила, игнорируя напоминания девушек об очереди поговорить по телефону. У меня зрела уверенность, что при встрече с ней драки не избежать, а накалять обстановку не хотелось. В реакции охраны я сомневалась, а самостоятельно наносить брюнетке телесные повреждения, из-за которых меня вслед за ней выгонят из дворца, не собиралась. Вот и оставалось совершенствовать навыки игры на скрипке.

– Можешь выходить, – едко сказала Мирана, застыв в дверях и сложив руки на груди. – Бруниса уехала.

– Спасибо, – кивнула я, но скрипку не убрала, надеясь, что рыжая поймет, что я занята, и уберется восвояси.

Но Мирана намекам не внимала, прошла в комнату и присела напротив меня на кресло:

– Ты ее боишься, что ли?

Я насмешливо закатила глаза. Что-то объяснять, оправдывая себя, не собиралась и поэтому ответила:

– Очень боюсь. Бруниса крупнее меня, в три раза злее, как итог – мне может быть очень больно. Все? Вопрос исчерпан?

– Почему вы поругались? – Мирана, хитро прищурившись, взяла со столика яблоко и принялась вертеть его в руках. Невесты не знали, что я присутствовала при задержании Вудтир. Велаш даже журналистам этого не говорил, а Бруниса тем более молчала, не желая акцентировать внимание на моем участии в их свидании. – Еще вчера она и слова плохого про тебя не говорила, даже после того, как ты ей туфли не дала, а сегодня проклинала и готова была убить.

– Значит, все-таки говорила, раз про мой отказ дать ей эти туфли ты знаешь, – пожала я плечами и, поняв, что помузицировать не удастся, принялась собирать ноты в папку.

– Ходят слухи, что это ты предложила принцу выгнать Брунису.

– От кого они пошли?

– Это неважно, но я с ними согласна. И со слухами, и с теми, кто их распространяет.

– А-а, так, значит, выгнали ее не из-за того, что она взялась сочинять небылицы о его высочестве, а исключительно по моей наводке? Мирана, давай говорить серьезно: ты действительно считаешь, что слова о том, что она спала с Максимилианом, вложила в ее голову я? Или что принц после такой возмутительной клеветы должен был махнуть рукой и сказать: «Да ладно, Брун, со всеми бывает, оставайся. Немного поспешила – мы завтра с тобой обязательно переспим».

– Не так, – расхохоталась Мирана. – Скорее: «Э-э-э, Бруниса? Пойдем с тобой переспим сейчас, чтоб тебя во лжи нельзя было обвинить».

Я немного успокоилась:

– Вот видишь…