Невеста по службе

– Повторяй это почаще, чтобы поверили и принц, и журналисты. Наверное, нужно будет приготовить обед или ужин, в зависимости от того, когда будет свободен принц. Справишься?

– Справлюсь, – процедила мама. Но об этом я могла и не спрашивать – старшая Адальстан вряд ли позволит себе сплоховать перед камерами. – Когда вас ждать?

– Сама еще не знаю. Думаю, по телевизору объявят даты. Если же нет, я позвоню, когда станет известно. До встречи.

– Рэйя, – вдруг сказала мать, а я замерла, надеясь, что она сейчас задаст хотя бы один вопрос, который позволит мне относиться к ней хоть немного иначе, – надеюсь, ты уже затащила этого простачка в постель?

Я выругалась вслух, уверена, заставив мою мать оскорбиться, и положила трубку. Ждать, что женщина, которую в скором времени ждет пятидесятилетний юбилей, изменилась – глупо, и я в очередной раз получила этому доказательство.

На свидание Кесалия уходила в прекрасном настроении. Одета она была в длинное платье фиалкового цвета и выглядела настоящей королевой. Но так думала только я. Как только Кесалия покинула галерею спален, невесты тут же принялись делать ставки, пытаясь угадать, как быстро принц ее выгонит. Я с минуту понаблюдала за их весельем и спросила:

– Чем ставки принимаете?

Кризан, которая взяла на себя роль букмекера, с готовностью откликнулась:

– Косметикой, кремами, шампунем. Но обязательно новые – уже начатый неликвид не подойдет.

– На что ставят?

– Мирана и я поставили на то, что наша толстушка отправится домой через два часа свидания; Велания, Роав и Ильфеина считают, что она продержится три часа; Нирара и Кароль уверены, что не больше часа, и только Реци посчитала, что Кесалия начнет собирать вещи не раньше полуночи. К кому присоединишься?

По интонации Кризан стало понятно, что Реци она считает почти такой же глупой, как Кесалию. Что ж, стоило ее шокировать:

– Ставлю на то, что Кесалию не выгонят.

Девушки, которые рядом что-то обсуждали, замолкли; Кризан уставилась на меня с немым вопросом во взоре, и все это составляло такую забавную картину, что я не выдержала и рассмеялась.

– Я не шучу, – успокоившись, все-таки решила я внести ясность. – И действительно считаю, что Кесалия останется в отборе. Принимай ставку.

Кризан шумно сглотнула:

– Ты одна против всех. Шампуней рассчитаться хватит?

– За себя переживай, – мило улыбнулась я. – А я как-нибудь разберусь. В крайнем случае подарю вам полотенца – грязные языки вытереть.

– Вот это ты заговорила, – ядовито заметила Велания. – Учти, мне твои тряпки не нужны.

– Значит, тебе лично я добавлю и мыло, – отбрила я и, не желая продолжать этот разговор, ушла.

Не было страха, что проиграю, – в конце концов, принц оплатил мои косметические прихоти, но за Кесалию я болела искренне, и если она сегодня уйдет, то пусть узнает, что в нее кто-то верил. А уж об этом язвительная Кризан, уверена, ей сообщит с присказкой: «Не оправдала чужих надежд, ни на что не годна».

От дневного хорошего настроения не осталось и следа. Я взяла в руки скрипку, но играть не хотелось, так и сидела на кровати, положив инструмент на колени. Водоворот мыслей кружил меня, не позволяя отвлечься ни на секунду. Кто сообщник Хопсвуда? А уж в том, что он имеется, я не сомневалась. Кто проник в архив, имеет ли это отношение ко мне? У меня была неплохая версия произошедшего, но так как участвовал в ней близкий для меня сотрудник, который мог получить данные и без взлома хранилища документов, что-то не складывалось. Я прошлась по комнате. Только одна из пострадавших девушек знала о сообщнике Хопсвуда, и скорее всего тот самый сообщник и допрашивал ее впоследствии, стараясь понять, сможет ли она его узнать или нет. Когда опасения его не подтвердились, он удалил из протокола все упоминания о третьем лице, а когда я начала догадываться о его существовании, украл из дела листок. Кто это может быть? Явно, что кто-то из отдела, в этом нет и тени сомнения, а если я все же посмею объединить разгром архива с этим безобразием, что творится в моем расследовании, то у меня вырисовывается и подозреваемый. В отчаянии я попыталась закрыть лицо руками, забыла про инструмент, с которым я последние пять минут носилась словно дурак со ступой, и чуть не попала в глаз смычком. Подозреваемый у меня был, но ни одной, даже косвенной улики не имелось. Более того, я пока не знала, в чем его обвинить.

Мои рассуждения повлекли за собой только один полезный вывод – нужно выяснить, кто именно допрашивал четвертую жертву. И раз уж она не помнит имени, то вполне возможно, что вспомнит, как он выглядит.

* * *