Невозможное в науке. Расследование загадочных артефактов

Обратите внимание, вертикальные металлические трубки, по которым протекает сверху вниз через стеклянный реактор вода – это тоже электроды, на них тоже подается напряжение! А есть еще рабочие электроды, создающие плазму – горизонтальные. И все это хозяйство было поверху обмотано катушкой, то есть шубой магнитного поля (катушка видна на схеме в разрезе), это важно. Причем токи подавались зверские, электроды выгорали, их нужно было менять и корректировать расстояние между ними на выгорание, а кроме того, под определенным углом затачивать. Показателем правильной работы реактора было формирование в реакторе плазмоидной поверхности – разряда в виде плазменной пленки, образующей многомерную фигуру типа гиперболоида вращения с пережимом диаметром 0,1–0,2 мм. Пленка обладала повышенной электропроводностью, была полупрозрачная и светящаяся, толщиной до 10–50 мкм.

– Электрику они нашли на свалке, – рассказывал Ковалев, – там же нашли и соленоиды, которые поместили по каким-то своим соображениям вокруг реактора. Я после смерти самого Вачаева общался с его дочерью, так даже она, сама будучи кандидатом технических наук, не могла нам сказать, зачем Вачаев разместил вокруг реактора магнитное поле (те самые соленоиды), какая у него была идея… Но если бы не разместил, ничего бы не получилось! У Вачаева были неплохие электронщики, ими подавался достаточно большой разряд в зону реакции, причем управляемый и синхронизированный с током, подающимся на магнитную катушку, на тот самый соленоид. В общем, они залили в приемный бак дистиллированную воду…

– Зачем? Ведь их целью было чистить грязную?

– Ну это же ученые все-таки! Они делали калибровку от дистиллированной воды… Потом, конечно, наливали из водопроводного крана, так мало того, они туда соли добавляли и просто-напросто брали железяки, напильником снимали металл, делали пудру и просто сыпали в воду, то есть искусственно ухудшали ситуацию по максимуму, чтобы испытать свое оборудование по очистке. Но в первый раз чудо случилось именно на дистиллированной воде!..

Действительно, иначе как чудом то, что произошло тогда, назвать нельзя. Когда вачаевцы в первый раз залили в верхнюю приемную емкость 10 литров дистиллированной воды и пропустили ее через только что собранный реактор, случилось невозможное – в эмалированный таз, позаимствованный Вачаевым у жены, полилась черная жижа. В которой, как чуть позже выяснилось, была вся таблица Менделеева. Часть воды превратилась в металлы и прочие элементы. Причем представляли они собой мелко-мелко-мелкодисперсную нано-взвесь.

Новичкам везет! Я, честно говоря, даже не представляю себе, что они в этот момент подумали и ощутили, когда вместо прозрачного полилось черное. Которое нельзя было списать по химсоставу ни на выгорающие электроды, ни на микропримеси в воде…

Дальнейшие результаты были хуже. Тем не менее, Вачаев успел опубликоваться в отраслевом журнале, уехал в командировку, а по приезде выяснил, что электрооборудование было его сотрудниками слегка модернизировано в целях улучшения. И эффект пропал. Это было настолько большим потрясением для старика, что он слег и через некоторое время умер. Дочь ученого хотела передать остатки оборудования нашему Ковалеву, но тому негде было его хранить, не в квартире же. А из института его группу к тому времени уже выперли, подняв арендную плату.

Почему же Вачаеву не удалось восстановить параметры установки? Да потому что всех параметров выходящего сигнала вачаевцы просто не знали. Как уже говорилось, таз они принесли из дома, что-то из электроники нашли на свалке, коими СССР был богат (мой знакомый однажды нашел на промышленной свалке часть спутника и выковырял из него несколько уникальных линз, после чего имел неприятности с КГБ), и осциллографы у вачаевцев были самые обычные. А нужны были для правильной регистрации всех параметров излучения компьютерно-управляемые шестилучевые осциллографы, по утверждению Ковалева. Что это такое, я даже не знаю…

– И сколько же энергии они тратили на трансмутацию? – спросил я Владимира Дмитриевича, поскольку при словах «ядерные реакции» у меня перед глазами все время непроизвольно вставали ускорители, токомаки и ядерные реакторы.

– Да очень небольшие там были энергии, примерно как у плитки: 0,4–0,5 киловатт на разрядном промежутке.

Ну а теперь вернемся к тому, чем я закончил предыдущую главу…

– Вы спрашивали, где же моя Нобелевская премия и почему никаких подвижек нет после наших публикаций? – побарабанив пальцами по столешнице задумчиво сказал Владимир Дмитриевич. – Есть! Не зря же американцы в 2012 году мне предложили поехать в США.