Невозможное завтра

Я сажусь на диван и пробегаюсь пальцами по обложке книги, синяя кожа изношена и легко сгибается, сломанный замок поставлен на нее гораздо позже оригинального манускрипта после того, как у его хозяина развилась паранойя и скрытность. Тот замок, который я сломала, разбив его о металлический прут подъемного крана, влажный от морского воздуха, за мгновение до того, как собиралась спрыгнуть в устье Оклендской реки и покончить с собой.

Если бы Тарин смогла разобраться в этой книге, то это изменило бы ее жизнь. Текст из четырнадцатого столетия, полный алхимических писаний? Аукционный дом или музей заплатили бы сотни или тысячи долларов за вещь, подобную этой. Тарин смогла бы пройти реабилитацию, уехать, получить возможность начать новую жизнь, которую заслужила.

Кошка, замечаю я, царапает и скулит у двери, которую я не заметила ранее, наполовину скрытой за креслом из фиолетового бархата.

– А ну-ка, вернись сюда, – говорю я ей. – Нам пора уходить.

Она только громче мяукает, просовывая лапки под дверь. Мои руки покрываются мурашками по непонятной причине.

– Что там? – спрашиваю я, подходя к ней, волосы на шее становятся дыбом в дурном предчувствии.

Еще больше царапин.

Я вытираю липкий лоб, глубоко вдыхаю и открываю дверь ванной. Непрозрачная оранжевая занавеска для душа насмехается надо мной. Я не хочу, чтобы видеть, что за ней. Не хочу.

Но у меня нет выбора. Кошка подбегает к ванне и вскакивает на фарфоровый выступ с обитыми краями, стуча лапой по занавеси для душа.

Когда она медленно сдвигается в сторону, я мельком вижу тонкие, темные волосы, обрамляющие лицо, столь же бледное, как и плита позади. Я бегу в сторону ванной, дергаю за занавеску для душа. Весь стержень падает на пол с металлическим лязгом, отдающимся эхо.

– Тарин! – кричу я. Она одета, резиновый ремень, завязанный вокруг бледной, травмированной руки, растянулся на мыльнице, рядом с почерневшей ложкой и иглой.

Я падаю к ней, ударяясь коленями о ванную, и прижимаю пальцы к ее шее. Ее кожа ледяная.

Но смутно и слабо я чувствую его. Маленький, медленный стук ее пульса. Она жива.

– Тарин! – опять кричу я, размахиваясь рукой и сильно ударяя ее по лицу. Ее голова откинулась в сторону.

Я поворачиваю ручку крана и брызгаю на нее горячей водой, пытаясь поднять температуру ее тела так быстро, как только могу. Я выкрикиваю ее имя.

– Очнись! – говорю я ей.

И потом, к моему удивлению, она приходит в себя.

В течение некоторого продолжительно времени ее губы шевелятся, не произнося ни звука. А затем:

– Кайли?

– Да, это я.

Выключаю душ и глажу ее по влажному лбу.

– Нет, это не ты, – она открывает глаза, пристально сморит на меня. – Я знаю, кто ты. Ты девушка-ангел.

– Не отключайся, – приказываю я ей.

– Ангелы мне не указ, – вздыхает она. – Я устала.

Ее веки трепещут, а затем закрываются.

– Тарин, нет! Не засыпай. Оставайся со мной.

– Но ты – не Кайли. Я видела ее... А ты увела меня от нее. Она мертва.

Сердце оборвалось. Меня бросило в жар. В ушах зазвенело от визга грузовых поездов.

– Нам нужно доставить тебя в больницу, – говорю я. – Я помогу тебе встать.

Но она не отвечает. Я кладу руку ей на плечо и грубо трясу за него. Ничего.

Я выкарабкиваюсь из ванной комнаты и вытаскиваю телефон из сумки. Как раз собираюсь набрать, когда понимаю, что не могу использовать его – не могу быть засеченной здесь, в квартире Тарин. Я спешу на кухню, где на столе, рядом со старой коробкой из-под пиццы, видела стационарный телефон.

Дрожащими пальцами набираю 911.

– Помогите, – говорю я, когда отвечает мужчина, слова вылетают сами по себе. – Здесь девушка. Она без сознания. У нее передозировка. Думаю, она на грани смерти. В ванной.

– Вы можете описать...

Но я уже отключилась. Хватаю кошку и усаживаю ее в пустой чемодан. К моему удивлению, она не сопротивляется. Я закрываю его на замок и мчусь к двери, оставив ее незапертой, лечу вниз по лестнице с чемоданом в руке и книгой под мышкой. До меня доносится вой сирен вдалеке.

Я вылетаю из входной двери здания и спускаюсь по лестнице на улицу, грудь разрывается на части от частого дыхания, пока я пробираюсь вниз по кварталу, к машине миссис Морган. Игнорируя испуганное мяуканье кошки, я пристегиваю чемодан ремнем безопасности на пассажирском сиденье и включаю зажигание.

А затем, сама не знаю почему, я замираю, соскальзываю по сиденью вниз, чтобы меня не было видно, когда из-за угла появляется скорая. Сотрудники скорой помощи вырываются из дверей и движутся к зданию под треск радио обратной связи и красными огнями.

Подтягивается несколько полицейский машин, когда я переключаю передачу. Мне нужно уезжать. Не нужно, чтобы мне задавали вопросы. Но какой-то инстинкт говорит мне подождать. Офицеры выпрыгивают из своих крузеров, и я узнаю одного из них: худой, хорошо сложенный, с зеркальными очками на глазах, несмотря на сумерки. Я задерживаю дыхание, когда офицер Сполдинг перескакивает две ступеньки за раз, а затем исчезает внутри.

Я еду домой, все время, держа книгу на коленях. Она кажется тяжелой, как якорь. Или оружие.

Глава 24