Неврозы. Теория и терапия

Не существует психотерапии без определенного представления о человеке и мировоззрения. Сам Пауль Шильдер констатировал: «Психоанализ – это не только психология, но и философия. У нас всегда есть мировоззрение, но иногда мы не знаем, какое оно, или не хотим знать». Аналогичным образом высказывались в своих публикациях американские психоаналитики Гинсбург и Герма, Уайлдер, Муллан, Эренвальд, Уолберг, Фридеман, Вольф, Гольдштейн, Рэйнз и Рорер, Эрих Фромм, Джонсон, Зоннеман и Рейд.

Как когда-то существовала психология без души, сегодня есть психология без духа. Но именно психотерапия должна остерегаться подобного слепого пятна, потому что иначе она лишится своего важнейшего оружия в борьбе за душевное здоровье пациента и его выздоровление. Тот терапевт, который игнорирует духовное, вынужден игнорировать и волю к смыслу, и ему приходится выпускать из своих рук один из самых ценных инструментов. Современный человек духовно пресыщен, и это духовное пресыщение – суть нигилизма нынешних дней.

Против духовного пресыщения должна выступить коллективная психотерапия. Фрейд однажды сказал, что человечество знало, что у него есть дух, а он должен был показать ему инстинкты. Я же думаю, что доказательств того, что у человечества есть инстинкты, в последние десятилетия было предостаточно. Кажется, что сегодня человечеству снова нужно напомнить, что у него есть дух. И психотерапия, особенно перед лицом коллективного невроза, должна напомнить себе об этом.

Задача экзистенциального анализа состоит в том, чтобы сделать осознанным неосознанное, скрытое представление о человеке в психологии. Он должен его эксплицировать, раскрыть, проявить подобно фотографии, которую мы делаем видимой. Представление о человеке, которое имеет психотерапевт, может при определенных обстоятельствах действовать на руку неврозу. Оно само вполне может быть нигилистическим.

Нигилизм сегодняшнего дня – это редукционизм. Если раньше нигилизм обнаруживал себя в речах о ничтожности всего, нигилизм сегодняшний мыслит категорией «не более чем». Человека выставляют «не более чем» голой обезьяной, как значится на обложке одного бестселлера, или компьютером. В книге The Modes and Morals of Psychotherapy («Методы и суть психотерапии») нам предлагается следующее определение: «Человек – это не более чем сложный биохимический механизм, энергия которого поставляется своего рода топливной системой и снабжает компьютер, который невероятно богат возможностями хранения закодированной информации». Как невролог, я считаю вполне справедливым сравнение компьютера с центральной нервной системой, которая выполняет определенные функции. Человек является компьютером, но в то же время он представляет собой бесконечно больше димензионально

. Куб, который строится на квадрате, по-прежнему в какой-то мере остается квадратом, который служит ему основанием, фундаментом, но в то же время куб – это уже нечто высшее, чем квадрат, хотя последний и составляет его часть. Было бы ошибкой сказать, что куб – это не более чем квадрат. В таком случае мы редуцировали бы куб до квадрата, перенеся его из более высокого, третьего измерения в более низкое, второе измерение – в плоскость, в которой мы создали проекцию куба. Таким образом, редукционизм выражается через проекционизм. Человеческое измерение, пространство человеческого, априори выносится за скобки, и человеческие феномены проецируются на плоскость субчеловеческого.

В тот момент, когда это происходит, наука превращается в идеологию. Особенно это касается наук о человеке, ведь в таких условиях биология превращается в биологизм, психология – в психологизм, а социология – в социологизм. Мы видим, что опасность заключается вовсе не в том, что исследователи все специализируют, а в том, что специалисты все обобщают. Мы все знаем о так называемых «ужасных упрощателях»[228]. С ними могут сравниться лишь «ужасные обобщатели»[229], как я бы их назвал. Первые все упрощают и все мерят на один аршин. Вторые даже не придерживаются своего аршина, но обобщают результаты всех своих исследований.

Редукционистское определение ценностей предполагает, что все дело лишь в формировании реакций и механизмах защиты. На такую интерпретацию я однажды и сам отреагировал, сказав, что я никогда и на за что не хотел бы жить ради формирования своих реакций и тем более умереть ради своих защитных механизмов. Задумаемся, насколько подобные гипотезы способны подорвать энтузиазм в отношении смысла и ценностей.