Неврозы. Теория и терапия

Во второй области применения, в случаях психогенного невроза, в которых она используется в форме дерефлексии и парадоксальной интенции, она действует как неспецифическая терапия, поскольку различные характерные патогенные реакции, об устранении которых она может позаботиться, не имеют ничего общего с проблематикой смысла. Это вовсе не означает, что при такой неспецифической терапии речь идет только о симптоматической терапии. Ведь в случаях, в которых действительно показаны дерефлексия и парадоксальная интенция, она работает с самим основанием невроза, именно там, где замкнутые круговые механизмы, которые нужно разорвать, стали патогенными. Таким образом, даже там, где логотерапия как таковая не является специфической, как психотерапия она все еще является каузальной, работающей с причинами.

В третьей области применения логотерапия перестает быть терапией по той простой причине, что здесь она имеет дело не только с соматогенным страданием, но и с неизлечимыми соматогенными болезнями, то есть при них речь идет лишь о том, чтобы помочь страдающему человеку в поисках смысла, реализация которого возможна в форме осуществления ценностей установки. Как мы уже говорили, тут уже не может быть речи о терапии, но никто не сможет отрицать, что такая врачебная забота о душе[233] относится как раз таки к задачам врачебного лечения и врачебных действий, в отличие от четвертой области применения логотерапии, в которой она более не является врачебным лечением (даже в случаях неустранимого страдания и болезни), но сталкивается с такими социогенными феноменами, как чувство бессмысленности, пустоты и экзистенциальный вакуум. К этим феноменам неприменима медицинская модель, поскольку сами по себе они не являются патологическими, хотя способны стать весьма патогенными в тех случаях, в которых они ведут к ноогенному неврозу.

И наконец, пятая область применения логотерапии. Сталкиваясь с сомнением и отчаянием по поводу смысла жизни, логотерапия пусть и не представляет собой врачебное лечение больных, но она действует в форме человечного

сопровождения страдающих. В пятой области применения речь не идет о специфической или неспецифической терапии ноогенных или психогенных неврозов, о лечении или сопровождении соматогенных или социогенных случаев, речь идет о профилактике ятрогенных неврозов. Нам следовало бы также говорить о ятрогенных неврозах. Мы имеем в виду случаи, в которых врач (γιατρός) или психиатр способствует усугублению экзистенциальной фрустрации пациента в той мере, в которой он переносит на него субчеловеческую модель представления о человеке. В результате психотерапия volens nolens приходит к индоктринации, притом редукционистской.

В завершение после системного обзора осмелимся на исторический. В. Соучек говорил о логотерапии как о третьем направлении венской психотерапии[234] и позиционировал ее как наследницу психоанализа и индивидуальной психологии. В таком случае нельзя забывать, что основной биогенетический закон Эрнста Геккеля касается и логотерапии. Согласно Геккелю, онтогенетическое развитие повторяет филогенетическое. Подобно этому в жизни, личной биографии создателя логотерапии сначала были периоды, когда возникли публикации, манускрипты которых были лично переданы Фрейдом и Адлером в редакции международных журналов психоанализа или индивидуальной психологии. Они были опубликованы в 1924 и 1925 годах

[235].

Зигмунд Фрейд однажды написал: «Все наши идеи ждут дополнений и настроек, а значит, исправлений». Миллар полагает, что нынешняя ситуация не говорит в пользу того, чтобы достойная теоретическая ревизия вышла из собственного окружения[236]. Он соглашается с Эрнестом Хильгардом, согласно которому новая формулировка психоаналитической теории, скорее всего, придет от людей, которые не связаны с психоаналитическими организациями и институтами. Насколько такая новая формулировка актуальна, можно судить по следующим высказываниям. Дж. Мармор, президент Американской академии психоанализа, пишет: «Кажется, что за последние 10 лет престиж психоанализа в нашей стране в академических и научных кругах значительно упал»[237]

. Издатель Американского журнала психиатрии Гарольд Кельман столкнул Американскую психиатрическую ассоциацию лицом к лицу со следующими фактами: в 1945 году практически каждый начинающий психиатр хотел пройти курс учебного анализа, в 1960 году это был один из семи, а в 1969 году – один из двадцати[238]. И вообще «двадцать четыре из тридцати одного психоаналитика в Северной Америке сообщают о спаде интереса к психоанализу в области своих наблюдений» (Витковер и Найман)[239].