Незабудка [сборник 1987, худож. О. П. Шамро]

— Каждый из нас обязан делать все для того, чтобы остаться жить и жить, — сказал Берзин раздумчиво. — Как можно дольше обнимать людей добрым дыханием! Но будь созвучен зову бури, а не бурному азарту минуты! Перед каждым из нас закроет солнце черная дверь. Но пусть наше расставание с солнцем произойдет как можно позже. Я тоже не боюсь не быть. Но чтобы остаться жить и жить, как это удалось Райнису, нужно сделать как можно больше добра людям и не торопить свою разлуку с солнцем… Прошла только неделя, как ты стал Героем Советского Союза. Ты хорошо представляешь меру своей ответственности? И как будет счастлив Альфред, узнав об этом постановлении ЦИК СССР. «…Образцовое выполнение специальных и труднейших заданий правительства…» — Помолчав, он добавил: — Наверное, ты сегодня подумал… Ян Карлович не в духе и потому сделал такой строгий выговор. Я навсегда запрещаю тебе дешевое мальчишество! Подставлять под пули и осколки свой лоб, когда мы каждый день несем невосполнимые потери… Подумай об этом, Пауль!..

Берзин согласился с Арманом, что боевой дух, стойкость защитников Мадрида повысились. Но его возмущает, иногда пугает безграмотное и бесталанное военное командование. Никак не могут договориться между собой командующие, штабисты Мадридского и Центрального фронтов. Двоевластие, неразбериха, путаница, бестолковщина, разногласия, по-пустому спорят, не могут поделить между собой войска. Опаздывают с боевыми приказами, медлят с контрударами. И это потерянное время оплачивается кровью патриотов.

Берзин заговорил по-латышски:

— Противник слишком хорошо осведомлен о наших замыслах. — Он ходил из угла в угол, потирал лоб или поглаживал свой начавший седеть ежик — признак сильного волнения. — Идет утечка информации. Я убежден, что где-то в штабе сидит офицер из «пятой колонны». А я бессилен. Нужна контрразведка, а ее нет. Если бы не Хосе Диас и Центральный Комитет компартии, вся оборона Мадрида давно бы развалилась…

Вынужденная посадка

Фашисты настойчиво наступали на Малагу. Надо было во что бы то ни стало остановить их натиск, и отряд Хосе Муньоса Гарсиа, находившийся под опекой Артура, подрывал дороги, мосты, ведущие в Малагу из Гранады. С 25 января по 4 февраля 1937 года было уничтожено пять мостов. Во всех операциях принимала деятельное участие невысокая, худенькая, но выносливая, сильная духом переводчица Хосефа — Елизавета Паршина.

Наверное, не только Артур, но и Хосефа, и Хосе Муньос Гарсиа, и легко раненный в грудь жизнерадостный подрывник, отказавшийся отправиться в лазарет, и молчаливый шофер Паскуаль надолго запомнили печальное расставание с Малагой.

Неистово цвел в садах и палисадниках миндаль, но его горьковатый аромат заглушали запахи горелой земли, резины, пороха.

Подрывники должны оставить Малагу последними, чтобы по приморскому шоссе успели уйти на восток толпы беженцев и группы безоружных парней, которые так и не дождались винтовок. Хосе со своими отпальщиками должен своевременно взорвать мост — не раньше и не позже самых критических минут… Чтобы взрыв не вызвал на шоссе панического бегства, которое испанцы называют «чакетео», когда бегут без оглядки, сбросив с себя даже жакеты…

Артур не собирался со своим отрядом принимать участие в «чакетео» после ухода из Малаги. Нужно сделать все, чтобы приморское шоссе стало непроезжим и непроходимым для франкистов.

Вскоре после того, как республиканцы сдали Малагу, случилась большая беда. Около полудня зенитным огнем был подбит и совершил вынужденную посадку наш скоростной бомбардировщик. Это произошло на берегу Средиземного моря, западнее Малаги, в районе Мотриля.

Поспешно отступая, милисианос помогли экипажу, пострадавшему при аварии. Два летчика — рослый и низенький — вытащили из кабины раненого товарища, донесли его до шоссе, уложили в машину. Фашисты были совсем близко, и по заверениям летчиков уже не было возможности разоружить СБ, снять пулеметы новейшей модели. Каждый из них — с металлической лентой, набитой патронами — весит больше пуда, а турельный пулемет в хвосте демонтировать еще сложнее. Два спаренных пулемета из кабины штурмана сумели утопить в канаве, а два других и ленты к ним милисианос унесли с собой, рассчитывая использовать в отступательных боях.

В послеобеденный час майора Артуро разыскал в штабе Малагского фронта мотоциклист. Связной только что примчался из Валенсии и, когда слез с сиденья и отряхнулся, его не стало видно в облаке пыли. Он достал из-за пазухи секретный пакет: боевое задание. Бумага подписана «Вецайс».

Спрогис улыбнулся: он узнал почерк Берзина, а «Вецайс» — по-латышски «старик».

Однако самолет уничтожить не успели. Советник вызвал к себе майора Артуро.