Незримый фронт Отечества. 1917–2017. Книга 1

Политрук придвинулся вплотную к погибшему, расстегнул ремни, отогнул борт шинели, вытащил партийный билет, удостоверение из сумки, из карманов — бумаги и письма, положил их в планшет со своими, из кобуры вытянул «ТТ». Начал быстро отползать, но вернулся. Закрыл носовым платком его с распахнутыми глазами лицо, закрепил платок по углам камнями, прощупал в часовом кармане брюк медальон и оставил на месте, на случай если Беридзе долго не смогут найти. Подумав, взял злополучную кубанку и положил себе за борт шинели — пусть останется в полку как память.

Обратного пути он почти не помнил. На счастье, темные мохнатые тучи вновь закутали солнце, усилился ветер, и начали сеяться спасительные дождь со снегом.

Пропитанный насквозь мокрой грязью дороги Белозеров непокорными, красными от холода пальцами вытянул из планшета и нагрудного кармана документы и подал майору. Затем вытащил промокшую, скомканную шапку. Положил на стол. Все, кто был сейчас в блиндаже, подошли вплотную. Все молча, и как будто в первый раз, глядели на эту примелькавшуюся, столь лихую еще утром кубанку.

— Где? — отрывисто и сухо спросил Кириллов. Подвинул карту на край стола. Белозеров нестерпимо долго смотрел на нее, сверяя путь. Никто не произносил ни слова. Наконец, почти наугад, прикинув, сколько они проползли по шоссейке, показал пальцем.

— Где-то здесь, товарищ майор. Справа, у камней. Развороченные камни…

— Дай Морозова! — резко повернулся Кириллов к телефонисту и снова замолк. Несколько секунд и…

— Товарищ майор, на проводе третий.

— Морозов, вот что: рядом с тобой погиб Беридзе. Да, да, пулей. У пяти камней, лежит на обочине. Это… — глаза командира побежали по карте, — метрах в шестидесяти от тебя… Что, что? Представляешь где? Ну и ладно. Так вот прибери вечерком к себе и постарайся так захоронить, чтобы можно было найти. И потом, слушай, когда ты, растак твою… уберешь всех этих «кукушек» со своего участка? К тебе же отсюда подойти нельзя… Ну и что, если из-за насыпи? Ты что, засечь не можешь? Ты, Морозов, давай не крути… — снова грубое слово вырвалось у Кириллова, — это не откуда-то, а с твоего левого. Ну и что из того, что лес? Наведи порядок, Морозов, а главное — копай, что приказано, посноровистей! Долго ли будешь там возиться? Не ждет время, не ждет, говорю!

Только тут политрук заметил, что командир полка снова в застегнутом ватнике, стянутом ремнем, с гранатами в сумке, и левой рукой держит на весу за ремешок каску, постукивая ею по краю нар.

На нарах уже сидели, уставившись на командира, начальник штаба, начальник связи, командир минометной роты. У входа, пристроившись на ящике, переобувался комиссар Кузнецов.

— Так вот, товарищи командиры, — продолжил майор, начатый до Белозерова разговор, — напоминаю: приказано атаковать с заходом солнца, точнее в двадцать ноль-ноль, и выбить немцев из Арбузова. Я буду в первом батальоне. Вас, комиссар, — обратился к Кузнецову, — прошу во второй. Василий Михайлович, — взглянул Кириллов на начальника штаба, — прошу подобрать мне для поручений. Такого, как Беридзе, не подберете, но…

— Хорошо, Павел Михайлович, не беспокойтесь, — не дав майору закончить, заверил его начальник штаба, — я вам позвоню.

— Хотите, политрук, идемте со мной, — предложил Кириллов. — Ну, всем удачи. — Комполка поднялся.

Так Белозеров оказался во второй раз там, где проходил с Беридзе, а затем и за «долиной смерти».

Не обошлось и без обидного казуса, который долго с краской стыда вспоминал Сергей Белозеров, хотя сознавал, что львиная доля была в нем от копаловского инструктажа.

Командир полка, представляя по карте дислокацию батальонов, не успел побывать на местах, не видел еще их командных пунктов; знал об огневых по данным штаба полка, тоже во многом приблизительных, после неудавшегося ночью прорыва, разбросавшего людей по полю. Не знал фактической численности, места концентрации подразделений.

Используя прикрытие брустверами, гребнями вздыбленной земли, а также трупами погибших бойцов, и учитывая наступившее относительное затишье, сам захотел убедиться в том, сколько на участке его полка красноармейцев, укрывавшихся в воронках. Влить их в подразделения. Перекатившись через бруствер в противоположную от противника сторону, Кириллов по-пластунски пополз под углом на фланг полка, по пути заглядывая в ямы и рытвины. Не объяснив ничего Белозерову, майор лишь рукой позвал его следовать за собой. В первой же воронке от авиабомбы, дно которой сантиметров на тридцать было заполнено замерзшей водой, они увидели помост из мертвых, полузасыпанных песком. На них были положены доски от ящиков из-под мин, на которых, пригнувшись, курили козьи ножки красноармейцы. Их было трое, сидевших молча, с винтовками, лежавшими на коленях.

— Какого полка? — резко спросил Кириллов.

— Шестьсот тридцать восьмого, — ответил один из них, рыжеусый лет тридцати-тридцати пяти, явно призванный из запаса.

— Ранены?

— Нет.

— Почему не ищете свою часть? — тем же строгим тоном спросил майор.