Незваная гостья

Тут до меня доносится знакомый скрип, и сердце уходит в пятки. Невероятно! Кто-то быстрыми шагами поднимается по лестнице. Это не дом, а дурдом. В приступе страха я кое-как водружаю на место ящик, несусь по коридору и, чисто инстинктивно, ныряю в ближайшее спасительное убежище – комнату Бин.

Секунду спустя до меня доходит, что это решение было ошибочным. Это сама Бин поднимается по лестнице, я узнаю ее шаги, она направляется сюда, чтобы привести себя в порядок. Я идиотка.

Я лихорадочно соображаю, где бы спрятаться. Шторы коротковаты. Шкаф набит битком, и вообще она будет переодеваться. Давай, Эффи, шевели мозгами… Подстегиваемая паникой, я запрыгиваю в деревянную кровать с Кроликом Питером, заваливаю себя подушками, а затем осторожно укрываюсь одеялом. Как-то я выиграла в прятках, заныкавшись именно сюда, но тогда меня прикрывала компания плюшевых мишек. А вдруг сейчас снова прокатит? Просто нужно застыть сусликом.

Когда Бин заходит в комнату, я зажмуриваюсь. В этом коконе мое дыхание звучит подобно реву печной трубы. Сквозь груду подушек проникают приглушенные звуки – это Бин движется по комнате, со стуком что-то кладет на стеклянную поверхность туалетного столика, открывает дверцу шкафа. Вот она принимается напевать. Сработало! Она меня не заметила!

Я лежу, оцепенев, и всеми фибрами души и клетками тела желаю ей ускориться, привести себя в порядок, свалить наконец и дать мне возможность продолжить миссию…

И тут вдруг, ни с того ни с сего, меня начинают лупить. Прямо по одеялу. И чем-то твердым.

– Попался, засранец! – неожиданно орет Бин. – Грязный ублюдок! Вылезай! Я уже вызвала полицию! Вылезай!

Глава 8

Я настолько ошарашена, что реагирую не сразу.

– Погоди! – воплю я, пытаясь защититься, но Бин, похоже, не слышит. Она продолжает меня лупцевать… интересно, чем именно?

– Я тебе яйца оторву! – лютует она. – Вырву с корнем и скормлю крысе! Вылезай, ублюдок!

– Бин! – ору я, наконец сбрасывая одеяло. – Остановись, это я, Эффи!

Бин, которая уже занесла руку для удара, замирает, тяжело дыша, и я вижу, что она лупила меня розовой вешалкой, украшенной ромашками. Вот так Бин.

– Эффи? – Ее изумленный голос отдается во всех углах комнаты.

– Ш-ш! Ты меня побила! – укоризненно восклицаю я.

– Я думала, ты маньяк! – столь же укоризненно возражает она. – Эффи, какого черта? Что ты здесь делаешь? Ты ведь должна быть на свидании!

Повисает недолгая тишина, нарушаемая отдаленным гомоном вечеринки, перемежаемым тявканьем Бэмби. Он вечно оказывается за закрытыми дверями и сигнализирует, чтобы его выпустили.

– Эффи? – подает голос Бин.

Сознаваться ужасно не хочется, но другого выхода нет.

– Про свидание я наврала, – наконец признаюсь я.

– Наврала? – Бин выглядит совершенно убитой. – А как же спортсмен-олимпиец?

– Я его выдумала.

Бин оседает на кровать с таким видом, точно я испортила ей вечер, а может, и всю жизнь.

– Я ведь всем о нем рассказала, – говорит она. – Всем.

– Знаю. Я слышала.

– Ты слышала?

– Как ты разговаривала с Джо. Я сидела в кусте роз.

У Бин глаза ползут на лоб.

– Господи, Эффи, да ты чокнутая!

– Это я чокнутая? – не веря своим ушам говорю я. – Ты только что сулилась оторвать мне яйца и скормить их крысе! Что это был за выпад?

– Вот ты о чем. – Бин явно довольна собой. – Этому я научилась на практикуме по управлению гневом. Отличный был семинар. Я сбрасывала тебе ссылку, помнишь?

Бин вечно кидает мне полезные ссылки на семинары, поэтому я, конечно, не помню, но киваю.

– Тебя там научили выплескивать гнев с помощью вешалки?

– Я была на нервах! – оправдывается она. – И схватила первое попавшееся. Прости, что тебе досталось, – запоздало добавляет она.

– Чего уж там. И ты прости, если напугала. Никак не думала, что ты примешь меня за убийцу с топором.

Бин поднимает руки, словно говоря «Проехали!», и затем снова принимается меня разглядывать.

– Ты в шапке. – Она озадаченно смотрит на мою черную бини. – Ты в курсе, что сейчас лето?

– Это часть образа.

Вообще-то в шапке сильно жарко, поэтому я стягиваю ее и определяю на балясину кровати.

– Но, Эффи, что ты здесь делаешь? – повторяет она. – Ты пришла на вечеринку? – Она указывает в ту сторону, откуда доносится шум.

– Нет, – категорически возражаю я. – Я пришла за матрешками. И потом сразу уйду.

– За матрешками? – хмурится Бин.

– Я давным-давно спрятала их в дымоходе кладовой. Никто не знает, что они там. Если я их не достану, они пропадут.

– Ооох, – протяжно произносит Бин.

Этим и хороши сестринские отношения: можно не объяснять, зачем мне нужны матрешки. Бин знает.

Еще она без вопросов понимает, почему я засунула их в дымоход. Внутри есть удобный выступ, где мы всегда прятали контрабандные сладости. Об этой нашей нычке не знала даже вездесущая Мими. (Конфеты слегка покрывались сажей, но мы их мыли.)

– Но погоди, Эффи… – Я вижу, что колесики в голове у Бин пришли в движение. – Почему именно сегодня вечером, когда все здесь? Худшего момента не придумаешь! Это безумие!