Ни богов, ни королей (СИ)

Таринор вдруг почувствовал себя очень важным человеком, ведь у него в должниках сам покойный лорд Алистер Рейнар и Риенна Эльдштерн, которая должна была забрать деньги в банке, но не сложилось. А значит, продолжал логическую цепочку наёмник, ему должен сам банк «Феннс и Драйберг». И всё же сейчас в его кошельке сиротливо бренчало лишь с десяток серебряных монет, что для человека, имеющего таких должников, конечно, вообще не деньги. Эдвальд, даже когда ещё не был королём, никогда не скупился на оплату, а потому наёмник был уверен, по возвращении его ждёт достойное вознаграждение. А там и о долгах можно поговорить. Он ведь, как-никак, «доверенный человек Его Величества», как выразился сам Эдвальд Одеринг, а доверенному человеку короля негоже прозябать в бедности.

Пока наёмник рассуждал о деньгах и будущем, Игнат, вернувшийся к Маркусу с Тиберием, застал их за разглядыванием каких-то бумаг. Как пояснил маг, это были путевые заметки Тиберия. Аэтиец собирался написать книгу о своих путешествиях по западным странам.

— А вот часть, где мы встретились с вами, Маркус. Посадка на корабль «Звезда запада», крушение, капитан де Болье, да упокоят боги морей его душу. А вот Дракенталь. Постоялый двор «Алтор Рейнар», темница…

— Невесёлое же у вас было путешествие. — усмехнулся Игнат и тут же поймал на себе укоризненный взгляд Маркуса.

— Да, верно. — слегка улыбнулся Тиберий. — Путешествие выдалось… Необычным. Но чем больше приключений, тем интереснее читателю, верно? Никто не станет читать про героя, у которого всё прекрасно. Который каждый день выходит на террасу своего особняка, радуется солнцу, проводит время за чтением, музыкой и встречам с друзьями, пока рабы приносят ему напитки и кушанья… Нет, интересной такую книгу сделает лишь необычное происшествие. Скажем, герой разорён или ограблен и вынужден пуститься в путь или мстить за убитого друга…

— Вот про рабов я бы почитал. — перебил Игнат. — Неужто там, откуда ты родом, есть рабы?

Тиберий охотно рассказал юноше об Аэтийской империи. О невольничьих рынках, о бойцовых аренах, где рабы бьются ради свободы, а свободные люди за деньги и славу, о величественных храмах с украшенными золотом статуями, о строгих законах и разгульных пирах. Игнат слушал, навострив уши, но вдруг снова перебил аэтийца.

— А маги? У вас есть академия или вроде того?

— О, волшебников в вашем понимании у нас нет. Наши маги почти неотделимы от жрецов. Они общаются с богами, предсказывают грядущее, управляют погодой, чтобы расчистить небо кораблям или пролить дождь на посевы.

— Словом, занимаются ерундой. — ухмыльнулся Игнат. Слова эти Тиберий встретил снисходительной улыбкой.

— Многие в ваших краях думают так. — сказал он. — Однако Аэтийская империя давно не знает голода и слывёт центром торговли Великого моря.

— А войны?

— Для военных нужд существуют дисциплинированные легионы, всегда готовые выйти в поход. И, к слову, благодаря нашим прекрасным дорогам они очень быстро добираются до места. Здешние дороги не идут ни в какое сравнение.

— Твоя правда, Тиберий. — вздохнул Игнат. — Будь моя воля, я б по всей Энгате дороги камнем выложил. Чтобы было как на тракте от Энгатара до Перекрёстка. Таринор жаловался, что по весне многие пути становятся вообще непроходимыми. Не то, чтобы телега, даже пешком не пройти. Так что во многих деревнях люди просто сидят и ждут, пока дороги высохнут.

Аэтиец лишь улыбнулся на эти слова.

— Тиберий. — вдруг заговорил Маркус. — У тебя не найдётся лишней бумаги и пера? Я бы тоже хотел начать писать.

— О, да я смотрю, это заразно, папаша. — покачал головой Игнат. — Пойти что ли обратно к Таринору и остальным, пока и у меня руки не зачесались.

— Я давно хотел написать книгу, Игнат. — серьёзно ответил Маркус. — Хочется оставить что-нибудь после себя, кроме памяти. Наверное, такое желание приходит с возрастом. Хотя у кого как. — он с теплотой взглянул на аэтийца.

— И о чём же книга будет? — не унимался Игнат.

— Знаешь, раньше я хотел написать фолиант, сродни тем, что пылятся в библиотеке Академии. Об огненной магии, заклинаниях, словом, справочник, средоточие моих собственных знаний на бумаге. Теперь думаю, вряд ли моя книга попадёт на академические полки, а кому, кроме магов сдалась такая писанина? Так что я решил писать о своей жизни. Там и про тебя будет, Игнат.

— Неужели! — вскинул брови юноша.

— Да… — мечтательно протянул маг. — Знаешь, когда-то, едва попав в Академию я разглядывал портреты на стенах и мечтал когда-нибудь оказаться среди них. Этому я и посвятил значительную часть жизни. И лишь недавно осознал, что зря. Жизнь-то вот она. Друзья, родные люди, события. А без этого жизнь, как не интересная книга, которую не отложить и не бросить. Хорошо, что интересной мы можем сделать её сами. Плохо, что многие понимают это слишком поздно.