Ни слова про коня

– Святая Лючия, на тебя вся надежда, – завершила свои тревожные размышления Лили и, позавтракав, в очередной раз сменила кровать на ванну. Добавляя горячую воду, она провалялась там часа два, сменив, как это с нею часто бывало, размышления о туманном будущем на сугубо практические вопросы настоящего. Последние были обращены к убогому коричневому платью, которое, мало того что будет отвратительно колоться без рубашки, но в основном никак не тянет на туалет для ужина с миллионером.

Но по выходу из ванны Лили тут же забыла о нем, потому что ее ожидал сюрприз: на застеленной кровати стояли несколько больших, обтянутых ярко-синим бархатом, коробок с золотыми вензелями на крышках. Совершенно ошарашенная, Лили открыла первую коробку, попавшуюся ей под руку. Та доверху была забита нижним бельем – шелковые чулки, панталоны, сорочка, нежно-розовый корсет с кружевной отделкой и, о господи, подушечка для турнюра.

Войдя в раж и все еще не в состоянии оценить, что конкретно произошло, Лили открыла самую большую коробку. Там лежало платье из бледно-серого, с жемчужным отливом шелка и нежных кружев. Никаких пуфов, жестких воротников, огромных драпировок… Свободный лиф с тончайшей вышивкой, ниспадающие рукава, треугольный вырез, должно быть открывающий ключицы, замысловатая юбка, напоминающая цветочный бутон – фасон говорил о том, что изготовил платье экстрамодный европейский модельер, давно игнорировавший устои недавно ушедшего века.

– Зачем же тогда нужна эта дурацкая подушка, если турнюра тут не предусмотрено? – была первая мысль, прорвавшаяся сквозь мглу восторженного удивления.

Тем временем руки просились к следующему волшебному ларцу. Там Лили обнаружила еще один, на сей раз вечерний, шедевр портновского искусства. Сочетание черного бархата и графитового шелка, богатая отделка лифа паетками и бисером, глубокое декольте, узкая юбка в пол с легким шлейфом, изысканные кружева, прикрывавшие плечи… Платье поразило Лили, насколько еще это было возможно. Двинувшись дальше, в коробке поменьше, Лили нашла серые замшевые туфли, закрывающие ногу до лодыжки, отделанные атласными пуговицами, на небольшом каблуке. Последними были обнаружены открытые черные бархатные туфельки на каблуке повыше.

Коробки закончились. Лили начала приходить в себя. Примерив черные туфли, которые оказались чуть-чуть велики, Лили подумала, что для таких восхитительных вещей несоответствие размеру – сущая ерунда. Платья сели хорошо, но явно не так как задумывалось, ведь Лили пренебрегла не только подушечкой и панталонами, но и корсетом. Это изобретение инквизиторов она ненавидела всю жизнь, хотя мать пыталась навязать ей свои выношенные «птичьи клетки»: до замужества Лили причисляла себя к низшим слоям общества, которые в корсетах не нуждались; в Джуно этой деталью дамского туалета даже проститутки не пользовались, а ей было и вовсе не до того. В Сан-Франциско к новомодному отсутствию корсета относились настороженно, но в основном терпеливо.

Сейчас Лили не думала ни о моде, ни о комфорте, она вполне уверенно думала о будущем. Созерцая великолепные наряды, она совершенно неожиданно разрешила утреннюю дилемму и выбрала себе роль. «Эксцентричная любовница богатого затворника – почему бы и нет? За этим можно спрятать робость, незнание этикета, странные привычки, да все, что угодно». И отсутствие белья подчеркнет богемное настроение, добавит ей смелости и раскованности.

В том, что Уорд предложит остаться – для этого и наряжал, Лили не сомневалась. «Было бы обидно оказаться в своей убогой комнатенке на задворках Стэниан в этих нарядах», – подумала она и усмехнулась.

– Чтобы этого не произошло, надо действовать.

Для начала Лили захотела опробовать выбранную роль: в новом платье, босиком, с еще влажными волосами, свернутыми в жгут, она впервые вышла из комнаты не через окно. «Я буду непринужденной, раскованной, улыбчивой», – сказала себе Лили, но смелости хватило только на то, чтобы высунуть голову за дверь и прислушаться.

Она увидела недлинный коридор, заканчивающийся с одной стороны окном. Собравшись с духом, Лили прошла по коридору и попала в просторный, но слегка запущенный холл. Лили уже было подумала повернуть назад, но тут появился китаец. Глубоко вздохнув, Лили улыбнулась ему. Надо было заводить разговор. С легким поклоном от пояса, таким, как делал он, Лили спросила:

– Это Вы принесли коробки в мою комнату? – и тут же, растерявшись, добавила:

– В комнату, в которой я сейчас… эээ, живу?

– Да, мисс, посыльный принести их для Вас.

Здорово, что бы еще сказать…

– А у вас есть расческа и шпильки? – выпалила Лили, увидев себя в огромное зеркало на противоположной стене.

Ли-Синг, так, кажется, его зовут, глубоко задумался.

– Я постараюсь искать.

– О, спасибо Вам, – проворковала нежным голоском Лили и подумала, что еще не хватало сложить руки под одну щеку на манер барышень с открыток. Мило, но вряд ли получится естественно: для таких ужимок нужна практика, а ее у Лили не было.