Ни слова про коня

Конец схватки был неожиданным. Повернувшись, медведь со всего размаха так хватил собаку лапой, что она с перебитым позвоночником и сломанными ребрами отлетела футов на шесть в сторону. Зверь в человеке впал в неистовство. На губах у него выступила пена, из груди вырвался дикий, нечленораздельный вопль; он рванулся вперед и, размахнувшись, изо всех сил опустил дубинку на голову, поднявшегося на задние лапы животного. Даже череп медведя не мог выдержать такого, сокрушительной силы, удара; и зверь рухнул на землю, где его принялись терзать собаки. Человек, перемахнув через рычащую свору, вскочил на медвежью тушу и там, освещенный светом с веранды, опираясь на свою дубинку, запел на неизвестном наречии победную песнь – такую древнюю, что профессор Верц отдал бы десять лет жизни, чтобы услышать ее.

Лили было кинулась к победителю, но тут он внезапно посмотрел на нее глазами древнего тевтонца, и она остолбенела. А в нем как будто что-то оборвалось. Неверными шагами он направился к ней, потом уронил дубинку и, пошатнувшись, чуть не упал. Что-то случилось с ним. Он обернулся, и увидел разорванную тушу медведя. Он закричал, рванулся было бежать, но Лили удержала его, и они с Ли-Сингом бережно отвели хозяина в дом, в его спальню на втором этаже.

Лили осталась с Уордом на ночь и сидела с ним днем. За это время он не произнес ни слова, но постоянно держал ее за руку и обнимал, когда она ложилась рядом.

Глава 9

Уорд пробыл дома неделю. Ли-Синг послал в контору «Уорд, Ноулз и Кo» сообщение с курьером о том, что патрон заболел. Уорд получал известия, что-то отвечал, вставал, но при этом без прежней уверенности, как будто учился жить заново.

Он постоянно просил Лили быть с ним – и ночью, и днем. Она ничего не спрашивала, но определенно видела – ее любимый стал другим человеком, для нее почти незнакомым.

Проснувшись в уик-энд, Лили обнаружила, что Уорд уехал в город. Накануне он не говорил об этом, но просил Ли-Синга предупредить Лили, что появится к ужину. Вернулся он в приподнятом настроении, покружил Лили по холлу и сообщил, что хочет серьезно поговорить с ней. И без того плохое настроение Лили, превратилось в гнетущее состояние смятения. Переодевалась к ужину Лили как попало, даже не взглянув на себя в зеркало. Ей хотелось влезть в голову Уорда и узнать, что там творится, но одновременно, она ничего еще так не боялась в жизни, как этого знания. На неверных ногах Лили дошла до столовой, понимая, что ни куска сегодня не съест.

Дикарь умер – она это четко осознавала. Не раз на этой неделе они выходили прогуляться в сад поздно вечером, и ни разу Уорд не отпустил ее руки, не изменился в лице, не прислушался и не принюхался. Он освободился! Чем грозила Лили эта свобода, она могла только догадываться.

Осознание, что она имеет к этой смерти прямое отношение, а возможно даже стала ее причиной, отзывалось в сердце болью. Он теперь не затворник, а она? В ее персоне, Уорд более не заинтересован, и за ненадобностью она, скорее всего, станет приятным воспоминанием. Прошлым! Кто же заводит себе любовниц на всю жизнь? За стол Лили садилась в крайнем напряжении.

Видя, насколько он счастлив, и осознав весь ужас своего положения, она с трудом сдерживалась от слез. Ей хотелось порадоваться вместе с ним, но она не могла. Будущего в этом доме у нее не было, и, возможно, это был последний вечер, проведенный здесь.

Уорд улыбнулся, но увидев ее смятенное, бледное лицо, погасил улыбку:

– Что-то случилось, Лили? Ты хорошо себя чувствуешь?

– Спасибо, я хорошо себя чувствую, но… Да, что-то случилось. И мне натерпится узнать что именно, – Лили решила встретить удар судьбы с гордо поднятой головой, насколько ей хватит сил. Получилось даже выдавить улыбку, наполненную нежностью.

Уорд смутился. Он, казалось, не знал, с чего начать.

– Лили… Я избавился от него, я сумел это сделать! – он накрыл ее руку своей ладонью и сжал ее. – И это произошло благодаря тебе, благодаря твоему появлению в моей жизни!

– Будь я проклята! – простонал внутренний голос. – Сейчас скажет, что готов мне помочь и прости-прощай. Лили хлюпнула носом, стараясь не выставить на всеобщее обозрение свидетельства своего отчаяния.

– Я без малого сорок лет был очень несчастным человеком. Казалось бы, весьма преуспевающий бизнесмен, старший компаньон фирмы…– Уорд говорил очень тихо с выражением горечи на лице.

Лили сдержала вздох, грозивший перерасти в стенания и вопли.

– Но дикарь, который бродил по ночам, не давая не только спать своему соседу – мне современному культурному джентльмену, он не давал мне жить, любить и заниматься делами, как все нормальные люди!

– Но это тоже был ты! – Лили было стыдно, но она захотела вернуть призрак прошлого.