Нигерийский синдром

– Мы поженились в семидесятых и, скажу вам честно, Оля, были очень счастливы. Даже мама с папой смирились с моим решением. Мы тогда жили в Москве. Конечно, если бы находились в глубинке, ситуация была бы менее терпимой, а в тот момент вначале был против лишь мой отец, но, познакомившись поближе с Ричардом, решительно поменял свое прежнее мнение на противоположное. Ричик был таким добрым и обаятельным, что все наши сокурсницы в институте бегали за ним по пятам. Вы можете себе представить, ни одного отрицательного качества, ни одного! Не пил, не курил, не ругался и не дрался. Он ведь мусульманин.

Когда мы с ним познакомились, я даже не подозревала, что он из знатной семьи, хотя предположения такие имелись. Никогда Рич не сидел без денег и тратил их на семью с большим удовольствием. Вот в таком невероятном счастье и прошло два года. Когда я была на седьмом месяце, он уехал к себе в Гану и пропал. В первые месяцы после рождения Диди еще присылал подарки и письма, хотел вернуться, но сделать этого не смог – не позволил отец. Потом постепенно сошло на нет и такое общение.

Когда пришла демократия в компании с бандитизмом, начался ад, думаю, вы и сами знаете, что тогда происходило. Однажды не вернулся с работы отец. Поиски ничего не дали, а через три месяца его нашли в лесу убитым. Прошел год, и его судьбу по ужасному совпадению повторила мама… В Москве у нас была очень хорошая квартира, ее еще бабушка с дедушкой после войны получили. Так вот, подонки всех мастей стали присматриваться к нашей трешке, где на тот момент жила лишь я с дочкой. Такие страшные времена, и никакой защиты! От отчаяния написала Ричику несколько писем, чтобы забрал нас из этого ужаса, готова была уехать не только в Африку, но и к «черту на куличики»! Но… ни на одно из писем муж так и не ответил…

– А как же вы оказались в Абакане? – удивилась я. – Он ведь вам тоже писал, но не смог найти!

– Как? Да просто убежала. Квартиру отняли, чуть не убили. Сначала умчались в Свердловск, но эти негодяи и там нас быстро разыскали, знали, что муж иностранец, вот и хотели деньги получить, которых у меня никогда не было! Пришлось уехать куда подальше, в Хакасию, только тогда и отстали. Что пришлось пережить в те годы – даже не выразить словами! Вспоминаю всё, как страшный сон.

Да… нахлебалась бедная женщина! Мне стало ее безумно жаль, а Анжела, тем временем, продолжала:

– Очень я Ричика любила, так в любви к нему и жизнь прошла… Думала, о нем уже и не услышу больше, а вот, поди ж ты, пришлось! Спасибо вам, дорогая, за добрые вести! Могу сказать одно – я просто счастлива! Замуж так и не вышла и не собираюсь, а если бог даст, может, и свидимся когда. Вы уж передайте ему, что мы его ждем, а Диди такая красавица, что словами не описать, копия папы…

– А вот об этом расскажете ему сами. Запишите его электронный адрес, скайп и номер телефона и общайтесь до упаду!

В трубке наступила кратковременная тишина, а затем снова послышался плач.

– Ну, ну, только прошу вас, без «сырости» и вообще, мы с вами, думаю, одногодки, так что давайте на «ты», ладно?

– Ладно, – согласилась она, продолжая всхлипывать, – а он не…

– Нет, не женился, – успокоила я ее, – и кажется, не собирается. Я уверена, что тебя не может забыть, потому что любил… и любит…

И вновь плач…

Разговор с несчастной Анжелой оставил тяжелый осадок в душе. Я не могла понять, почему эти люди, долгие годы любящие друг друга и имеющие общего ребенка, так и не смогли разрушить те искусственные преграды, которые создала между ними безжалостная жизнь. Почему взрослый мужчина позволил отцу не считаться со своим мнением и желаниями? Почему разрешил полностью разрушить и уничтожить свою счастливую российскую жизнь?! От Анжелы, в конце концов, ничего не зависело. Она делала попытки его вернуть и даже уехать к нему, но это ей, действительно, было не по плечу. Получается, что из-за своей слабохарактерности, неспособности противиться пустяковым обстоятельствам он сломал не только свою жизнь, но и жизнь самых близких ему людей!

Печально, но почти девяносто процентов мужчин до смерти цепляются за мамину юбку и брюки отца, не в состоянии принять ни одного судьбоносного решения, либо действуют вопреки порой не всегда глупым родительским советам, принося свою жизнь в жертву надуманным обстоятельствам и пожиная «сочные плоды» неприятностей.

– Анжелочка, прошу тебя, не плачь! – попросила я. – Вы обязательно встретитесь, даже не сомневаюсь. Знаешь что, дай-ка мне свои координаты.

– Запиши. Абакан, улица Ленина, дом пять, Банда.

Последнее слово меня насторожило. Вот только этого еще не хватало, с какой-то бандой связываться!

– Нет, дорогая, – дала я ей отпор, – мне с вашей бандой не по пути и связываться нет интереса!

В свою очередь, Анжела не поняла меня.

– С какой бандой? Ты что, от них?!

– От кого? – ее вопрос вызвал у меня недоумение.

– Ну, от тех… из девяностых, ты из их банды, что ли?

– Я? Да ты что?! Я поняла, что это ты меня в банду приглашаешь. Сама же только что сказала: улица Ленина, дом пять, банда.

Анжела рассмеялась.