Никита Хрущев

В 1967 году у Хрущева произошел первый после отставки конфликт с властями. На Западе был показан снятый американцами биографический фильм о нем. Это вполне невинное событие вызвало, однако, неадекватную реакцию. Сын Хрущева подробно описал эту историю:

«…К 1967 году Брежнев уже с трудом переносил даже простое упоминание о Хрущеве. Люди такого склада, с одной стороны, добрые и слабые, с другой – тщеславные, по-особому относятся к своим дурным поступкам, по-своему переживают их. Совершив что-то подобное, они переносят свою ненависть на жертву, пытаясь тем самым доказать и себе, и окружающим собственную правоту. Упоминание имени отца в какой-то степени мешало упрочению его собственной роли в истории, ведь многое из того, что в этот момент приписывал себе Леонид Ильич, началось задолго до него.

…Как и следовало ожидать, ничего сенсационного или крамольного в фильме не было, построен он был исключительно на архивных материалах, фото– и кинодокументах. Реакция на фильм не заставила себя ждать. Отца не трогали и ничего у него не спрашивали. Гнев обрушился на окружающих. Первым на ковер вызвали начальника охраны Мельникова. О своей охране, изнывающей от безделья, отец горько шутил: “Не знаю, кого от кого охраняют, то ли меня от людей, то ли людей от меня”. Мельниковым давно были недовольны. Считали, что он слишком “прохрущевский человек”, старается угодить ему во всем, в чем может, помогает, словом, делает все, чтобы скрасить жизнь. Его поведение было не в духе времени. Фильм явился хорошим поводом для расправы. Его обвинили в потере бдительности: как он мог допустить интервью отца иностранному журналисту? То, что никакого, не только иностранного, но даже советского журналиста на даче ни разу не было, никого не интересовало» [182] .

60-е годы были десятилетием мемуаров. Писали мемуары не только маршалы и генералы, но и бывшие министры, конструкторы, ученые, деятели искусств. Работали над мемуарами Молотов, Каганович, Поскребышев, Микоян. Хрущев с интересом читал изданные в СССР воспоминания, иногда критиковал и поправлял авторов. Огорчили его изданные в 1969 году мемуары Г. К. Жукова. Когда Хрущев еще находился у власти, ему доложили о том, что Жуков начал работать над воспоминаниями. Предлагалось выкрасть их у опального маршала или другими путями помешать его работе. И хотя именно Хрущев был инициатором снятия Жукова с поста министра обороны в 1957 году, он дал достойный ответ на это недостойное предложение: «Ну и пусть пишет. Сейчас ему делать нечего. Ничего не предпринимайте, пусть делает то, что считает нужным. Все это очень важно для истории нашего государства. Жукова освободили за его проступки, но это никак не связано ни с его предыдущей деятельностью, ни с сегодняшней работой над мемуарами» [183] .

Жуков часто встречался с Хрущевым и до, и во время войны. Он стал командующим Киевским военным округом, когда Хрущев возглавлял партийную организацию республики. Но Жуков ничего не писал о встречах с Хрущевым, ограничившись упоминанием, что как глава округа он «счел своей обязанностью представиться секретарям ЦК КП Украины… и встретил самое доброжелательное отношение». Жуков не пишет о роли Хрущева в боях под Сталинградом, на Курской дуге, в освобождении Киева. Имя Хрущева встречается в большой книге только три раза, например в эпизоде, когда представитель Ставки Жуков прибывает в только что освобожденный Киев. «Изрядно проголодавшись, – повествует Жуков, – я зашел к Хрущеву, зная, что у него можно было неплохо подкрепиться» {16} .

Ничего не писали о Хрущеве и авторы других мемуаров, опубликованных после 1964 года, хотя они стали много и охотно рассказывать о своих встречах и беседах со Сталиным. Если же речь шла о Хрущеве, то он превращался в безымянного «секретаря ЦК». Все это в конце концов укрепило его в решении написать собственные мемуары {17} .

«…Первые разговоры о мемуарах, – пишет сын Хрущева, – начались еще в 1966 году, когда отец стал поправляться после болезни. К работе над мемуарами подключился и я. Первоначально предложил отцу обратиться в ЦК и попросить выделить в помощь машинистку и секретаря. Обращаться к начальству он отказался: “Не хочу их ни о чем просить. Сами предложат – не откажусь. Но они не предложат – мои воспоминания им не нужны. Только помешать могут”. Решили, что работать будем сами и помощи просить не станем.