Никита Хрущев

Но в Баку он не задержался. Шелепин сумел правильно поговорить с Хрущевым, напомнить о хорошем работнике, чьи таланты пропадают в далеком Баку. Никита Сергеевич решил, что Семичастный достаточно наказан за свои аппаратные промахи.

На первом после съезда Организационном пленуме ЦК нового состава, 31 октября 1961 года, Хрущев предложил избрать новый состав Секретариата ЦК и включил в него Шелепина. Это стало началом стремительной партийной карьеры. А через две недели после ухода Шелепина с поста председателя КГБ освободившееся место занял его друг и товарищ. Семичастному только что вырезали аппендикс. После операции он отдыхал в подмосковном санатории «Барвиха».

Позвонил Шелепин:

— Завтра будь в ЦК.

Его принял Фрол Романович Козлов:

— Мы вас рекомендуем на пост председателя КГБ.

Девятого ноября 1961 года Владимира Ефимовича привели в кабинет Хрущева представляться в новой должности. Никита Сергеевич напутствовал его на свой лад:

— У нас на этом посту чекистов было предостаточно. Дров столько наломали. Хватит. Нам нужен человек, который понимает, зачем эти органы существуют, и проводит политику партии. Шелепин начал расчищать, а вы продолжайте.

Новому председателю КГБ было всего 37 лет. Никита Сергеевич и хотел работать с людьми такого возраста, не отягощенными прошлым, энергичными, не потерявшими интереса к работе и жизни.

Второй секретарь первому помеха

Неустанная борьба за власть и аппаратные дела занимали ключевое место в повседневной жизни хозяина страны.

Должности второго секретаря ЦК КПСС в штатном расписании не существовало. Никто из руководителей партии не желал иметь рядом слишком сильную фигуру. Но все равно приходилось кому-то делегировать немалые полномочия для повседневного руководства огромным партийным аппаратом. И поручать ему ведение заседаний Секретариата ЦК, где решались кадровые вопросы. Этот человек становился очень влиятельным.

Никита Сергеевич несколько раз менял второго.

На заседании Президиума ЦК 12 ноября 1959 года Хрущев поставил вопрос об организации работы Секретариата. Выразил неудовлетворенность постановкой дела:

— У всех секретарей ЦК должны быть равные возможности вносить вопросы и их обсуждать. Надо установить очередность — каждый секретарь ведет работу по неделе. В коллективе не сложилось, чтобы кого-то признали вторым лицом. И не нужно, а то он начинает проводить свою линию в подборе кадров. И при распределении обязанностей Отдел партийных органов и Административный отдел ни за кем не закреплять.

Секретариат ЦК ведал повседневной работой партийных комитетов, проверкой исполнения решений съездов и пленумов, решений Президиума, кадровыми делами. В практической жизни никакое сколько-нибудь важное назначение не производилось помимо Секретариата. Ни одно министерство или ведомство в стране ничего не могло предпринять, не получив предварительного его согласия.

Председатель Президиума Верховного совета СССР К. Е. Ворошилов, секретари ЦК М. А. Суслов и Л. И. Брежнев охотно поддержали Хрущева:

— Правильно, нельзя закреплять кадры за одним из секретарей, превращать кадровые дела в чью-то вотчину. И вопросы награждения тоже надо решать сообща. Иначе аппарат и местные партийные органы начинают ориентироваться на одного человека. Второго секретаря у нас не было, он и не нужен.

Секретарь ЦК Е. А. Фурцева назвала фамилию того, от кого хотели избавиться:

— Получилось так, что все кадровые дела сосредоточились в руках товарища Кириченко. Хотя никто не поручал ему курировать военные кадры и кадры Комитета госбезопасности. Получилось так, что все назначения зависят от Кириченко. Скажет: «Я его не видел. Я его не знаю» — и все. Без него ничего не решишь: «Вот вернусь из отпуска, тогда решим». А у товарища Кириченко много личных недостатков — честолюбие, властолюбие.

Ее поддержал первый зампред Совмина Ф. Р. Козлов:

— Предложения товарища Хрущева имеют большое и принципиальное значение. Нельзя, чтобы кадры проходили только через одного человека. И награждения нельзя отдавать в одни руки. А недостатки товарища Кириченко известны. Вот, после разговора с ним товарищ Брежнев рыдал.

Леонид Ильич, прошедший войну, был очень впечатлительным, иной раз ему приходилось несладко. Он, например, записал в дневнике: «Алексей Илларионович страшно обидел, унизил, оскорбил меня, подозревая, что я улыбнулся Мухитдинову. Был сердечный приступ, почти на день вышел из строя».

Нуритдин Мухитдинов, которому вроде как улыбнулся Брежнев, тоже был членом Президиума и секретарем ЦК. Мухитдинов оказался с А. И. Кириченко в контрах. Алексей Илларионович, которому подчинялся весь партийный аппарат, был малообразованным, грубым, с очень тяжелым характером. Так, выступая перед коллективом шахты «Кочегарка», он рассказывал об итогах Пленума ЦК, посвященного международным делам, и возмущался: