Никита Хрущев

— Прежде чем мы приступим к обсуждению, — сказал Хрущев, — хочу проинформировать вас о поведении некоторых членов ЦК, которые не явились на заключительное заседание ХХII съезда партии. Тем самым не выполнили свой партийный долг как делегаты и члены ЦК. Вот товарищ Фурцева... Она пользовалась большим уважением, возглавляла столичную парторганизацию, входила в состав Президиума и Секретариата ЦК. В последнее время являлась министром культуры Союза. Но после Организационного пленума проявила безволие только из-за того, что не избрана членом Президиума, нанесла себе телесные повреждения. На Президиуме ее резко критиковали. Она признала свои ошибки, обещала сделать выводы. Недостойно повел себя Фирюбин. Несмотря на его ошибки в прошлом, утвердили его заместителем министра иностранных дел, на съезде избрали кандидатом в члены ЦК. Вы знаете, он муж Фурцевой. Тоже не явился на съезд, хотя никаких веских причин у него к этому не было. Он был обязан не только явиться сам, но и воздействовать на жену. Не знаю, сможет ли он по-партийному оценить свой поступок, сделать нужные выводы.

Ни речь Хрущева, ни само заседание не стенографировались. Вообще не найдены никакие материалы относительно того, что говорилось на Пленуме ЦК, только воспоминания участников. Очевидцы рассказывают, что Хрущев выступал очень эмоционально. Но оргвыводов не потребовал.

Закончив, Никита Сергеевич спросил:

— Надо ли обсуждать вопрос?

Раздалось единогласное «Нет!». В зале сидели опытные люди, знали, что ответить.

— Видимо, нет нужды принимать решение? — обратился Хрущев к залу.

И услышал то, что хотел: «Нет!»

Екатерина Фурцева продолжила работать министром культуры. Начальственные нотки по-прежнему звучали в ее голосе . Помню, как в начале 1970-х годов мой отец, который работал тогда первым заместителем главного редактора «Литературной газеты», вечером рассказывал:

— Звонила раздраженная Фурцева: «Как вы смеете критиковать моего заместителя?» И добавила: «Я помню, как вы начинали в Московском горкоме.» Дескать, своих-то не трогают.

Николай Фирюбин остался заместителем министра иностранных дел, правда, больше в состав ЦК его уже не избирали. Нуритдин Мухитдинов пострадал больше всех. Его серьезно понизили — отправили в Центральный союз потребительских обществ заместителем председателя правления.

— Ошиблись в нем, — сокрушался Хрущев, — плохо воспитан как член партии. Пережитки байского есть у него. К нему есть и политические претензии — поддерживал узбекскую групповщину. Плюс нехорошие поступки бытового характера — бьет жену.

Занимался кадровыми делами новый хрущевский фаворит Ф. Р. Козлов. Переведенный из Совета министров на Старую площадь, Фрол Романович сразу занял позицию второго секретаря. 2 июня 1960 года в решении Президиума ЦК записали: «Возложить на т. Козлова председательствование на заседаниях Секретариата ЦК КПСС, а также рассмотрение материалов и подготовку вопросов к заседаниям Секретариата ЦК».

Александр Твардовский пометил в дневнике: «Есть такой человек в руководстве — Козлов, который, когда разговаривает, слушает только себя и сам пьянеет от своего голоса». 17 июня 1961 года Козлова отметили Золотой Звездой Героя Социалистического Труда — за полет Юрия Гагарина в космос. А 31 октября, на первом Пленуме ЦК нового состава, избранного ХХII съездом КПСС, Хрущев по-свойски сказал: «По Уставу у нас второго секретаря ЦК нет, но он нужен, и им будет Фрол Козлов».

Козлов родился в деревне в Рязанской области, работал на текстильной фабрике, в 1936 году окончил Ленинградский политехнический институт имени М. И. Калинина. Начинал в парткоме Ижевского металлургического завода, в 1940 году его сделали секретарем Ижевского горкома партии. На этом посту провел войну. Несколько лет проходил обкатку в аппарате ЦК и получил пост второго секретаря Куйбышевского обкома. После начала «Ленинградского дела», когда в городе прошла большая чистка и появились вакансии, Козлова перебросили в город на Неве.

Хрущев сделал Фрола Романовича хозяином Ленинграда. Козлов был грубым и упрямым, с узким кругозором. Однажды в Ленинград привезли главу Монголии Юмжагийна Цеденбала. Козлов устроил прием. Произносились тост за тостом. Поскольку присутствовало командование Балтийского флота, Цеденбал поднял бокал за советский Военноморской флот. Тогда Козлов провозгласил ответный тост — за Военноморской флот Монголии. Цеденбал с трудом сдержал смех: в Монголии нет ни моря, ни крупных озер, отсутствует, разумеется , и Военноморской флот.

Хрущеву Козлов импонировал энергией и работоспособностью. Никита Сергеевич страдал от обилия мелких дел, которые без него не решались. Когда заведующий Общим отделом ЦК Владимир Малин докладывал ему почту, Хрущев ворчал:

— Носят уйму бумаг, которые и прочесть-то не успеваешь.

Малин однажды сказал, что показывает ему только половину почты, а то и меньше. Что касается львиной доли бумаг, требующих его подписи, Малин напомнил, что вместо подписи ставит его факсимиле. Никита Сергеевич разразился бранью: