Никита Хрущев. Реформатор

Отец это заметил, стал стыдить Бутусова, тот оправдывался, что «случайно сунул чужой билет в карман» и, уже после вмешательства отца, столь же случайно «обнаружил этот билет у себя в кармане».

— А вот Тамбовский секретарь обкома Золотухин все просил, чтобы его выпороли, сняли штаны — и выпороли (в понимании отца он — еще один гоголевский персонаж, вроде «унтер-офицерской вдовы»). Все виноватым себя признавал и приговаривал: «Да, товарищ Хрущев, надо штаны снять и выпороть». Он это три раза повторил.

Я не утерпел и ответил: «Что вы все штаны норовите снять и зад нам показать? И это секретарь обкома?!»

Правда, не все такие, как Хитров с Золотухиным. На отца лучшее впечатление произвел Орловский секретарь Николай Федорович Игнатов и Белгородский Александр Власович Коваленко, последний — «человек понимающий, уверенный в своих силах, вызывающий доверие». Горьковский секретарь Леонид Николаевич Ефремов — «человек энергичный, беспокойный». Хорошее впечатление осталось и от Дагестанского секретаря обкома Абдурахмана Данияловича Даниялова, Кабардино-Балкарского — Тимбора Кубатиевича Мальбахова, первых секретарей Азербайджанского ЦК — Вели Юслуфовича Ахундова и Армянского ЦК — Якова Никитича Заробяна. В Адыгейской автономной республике тоже, по мнению отца, «дела идут неплохо».

Но общее впечатление у него мрачное, секретари обкомов «постарели, одряхлели, истрепались. Не здоровьем истрепались, а языком. Дали ему вотчину, а он там и правит, пока не провалится. Тогда надо просто сказать: мы банкроты. Какой это коммунизм, когда жрать нечего? Надо менять людей, другого выхода нет. Другой выход — это провал».

Внутренне отец понимает, что «смена людей» — не более чем полумера, но ничего иного он пока предложить не может. В 1960 и 1961 годах из ста одного секретаря обкомов заменят пятьдесят семь, но и после смены руководства дела в регионах кардинально не улучшатся. Новые оказались не лучше старых. Заменить обкомы совнархозами, а секретарей обкомов — их председателями? Отец было заикнулся о подобном варианте, но наткнулся на сопротивление всех своих ближайших коллег; обкомы — становой хребет власти, не только партийной, а всей системы власти государства. Следовательно, надо подойти с другого конца — профессионализировать обкомы. Легко сказать, а как сделать? Да и вообще, это только часть задачи, требуется не только реорганизовать верхи, но и сделать так, чтобы низы, колхозы и совхозы, работали без погонялки. Эти вопросы неотступно преследовали отца, пока вопросы без ответов.

Тем временем, 23 февраля 1961 года отец проводит в Кремле предпосевное совещание представителей Нечерноземья и улетает на восток. 1 марта он в Свердловске, 4 — в Кургане, 8 — в Новосибирске, 14 марта — в Акмолинске (в Казахстане). Везде проводит совещания, внимательно выслушивает доклады и выступления, вникает, разбирается в местной специфике.

В Акмолинске, отец предложил переименовать этот город, к примеру, в Целиноград. Акмолинск» по-казахски означает «Белая могила», что, наверное, соответствовало месту в давние времена кочевников-овцеводов, аргументировал отец, но теперь это столица богатейшей житницы и название ей надо дать соответствующее.

Одновременно он порекомендовал казахам перенести столицу республики из Алма-Аты сюда, в гущу жизни, в центр Целинного края.

Акмолинск уже 20 марта переименован в Целиноград, а вот переезжать из райских предгорий Алатау в степь с ее нестерпимым летним жаром и лютыми морозами казахи не торопились. Отец не настаивал.

В конце XX века Целиноград, переименованный в Астану, стал столицей независимой Реcпублики Казахстан.

Из Целинограда отец перелетел в Алма-Ату, там он занимался проблемами хлопка, ирригацией Ферганской долины и Голодной степи.

24 марта, после почти двухмесячной поездки, отец возвратился в Москву.

31 марта 1961 года он отправляет в Президиум ЦК сорокастраничную записку со своими впечатлениями. И тут он начинает с кадров, сравнивает выступления участников совещаний, проходивших несколько лет тому назад, с нынешними. «Видишь, как выросли люди в колхозах и совхозах»… и одновременно «…не перевелись среди первых секретарей обкомов партии такие, кто плохо знает сельскохозяйственное производство, не взялись по-настоящему за изучение экономики…» Кадры — головная боль отца, но далеко идущих выводов он в этой записке не делает.

Отец отмечает, что после распашки целины в Казахстане остается до 90 (девяноста) миллионов гектаров пастбищ, есть где развивать животноводство.

Беспокоит его отставание со строительством жилья на целине. За прошедшие два года недодали 7,7 миллионов квадратных метров, и, что хуже всего, недостача идет по нарастающей: в 1959 году — 1,9 миллиона, а в 1960-м уже 5,8 миллионов. Виной тому сокращение капиталовложений, игнорирование современных индустриальных строительных технологий.