Никогда прежде

Я снова вскрикнула, прижавшись щекой к гладкой поверхности, и стол заскрипел, задрожал, ходя ходуном от новых резких движений. И не выдержал в какой-то миг. Одна из ножек подломилась, Ян перехватил меня за шею и резко потянул вперед, ловя губами приоткрытые губы, выпивая стон и впитывая мою дрожь, она передалась его телу, крепкому, жаркому, сильному. И дальше этим жаром окутало меня всю, когда он подхватил меня на руки и стал подниматься на второй этаж, а шум дождя и гром продолжили вторить моим и его крикам, и широкая дубовая кровать оказалась достаточно крепкой, чтобы выдержать все, что он прежде мечтал воплотить в реальность, и даже то, о чем я раньше не знала. И дать мне познать темную влекущую глубину удовольствия и заставить без остатка отдаться желаниям. Я забыла о смущении и позволила запретам исчезнуть. Принимала все, что ему хотелось сделать со мной, и с трепетом откликалась, насыщая наше нетерпение, нашу потребность в этой ночи. До тех пор, пока зной не иссушил полностью, не вытянул силы, не заставил распластаться на животе, шумно дыша, подставляя обнаженную кожу каплям приносимой ветерком влаги через открытое окно.

Я почувствовала, как Ян притянул меня к себе, согрев ладонями грудь, переплел свои пальцы с моими, и закрыла глаза.

«Ночи темнее и ароматнее, а утро приятнее с первосортным кофе “Жгучая ночь”», – этот слоган крутился в мозгу и сопровождал мое пробуждение утром, а вкус кофейных зерен словно остался на губах вместе со вкусом поцелуев. Ночь вышла не просто жгучая – опаляющая. И первое ощущение поутру – пустая постель. А первое видение, когда резко открыла глаза, – обнаженный мужской силуэт на фоне окна спиной ко мне. Стоял он, как всегда, спокойно, без толики смущения, облокотившись на раму, и смотрел в сад. Я зажмурилась и сделала глубокий вдох.

В отличие от мужчины в моей спальне, я ощутила сильнейшую неловкость. Особенно когда окинула взглядом комнату и при ясном утреннем свете оценила учиненные разрушения и беспорядок. У туалетного столика лежали осколки вазочки ручной работы. Прежде очень симпатичной. Кажется, я сбила ее бедром, а вот зеркало столкнула спиной, и оно тоже красовалось на полу, обзаведшись длинной поперечной трещиной. Ажурные занавески валялись под окном, а одна из распахнутых рам болталась на верхнем креплении. Мне подумалось, что на подоконнике должны остаться следы от вцепившихся в него пальцев, просто их с кровати не видно. Кашпо с цветком, прежде украшавшее его, тоже обратилось обломками. И даже дверь в угловой чулан, в котором я хранила одежду, была распахнута, а груда сорванных с вешалок вещей устилала порог. Зачем я туда сунулась? За шелковым платком, а Ян решил заглянуть следом. Подняв глаза, увидела сам платок, привязанный к изголовью. А затем присмотрелась к дереву. Не удивилась бы, заметив, что деревянная круглая перекладина и в самом деле немного раскрошилась. Вчера, когда я вцепилась в нее, мне показалось, будто слышу отчетливый треск.

Я прижала ладони к лицу. Светлые звезды! И ладно бы совместила грог с местным вином, хоть на что-то могла бы списать, но ведь ни капли алкоголя. И такой мощный срыв!

– Доброе утро, – прозвучало с тягучими интонациями, а я, отдернув ладони от лица, быстро вцепилась в покрывало и натянула по самый подбородок.

– Господин посол.

И сама удивилась, а темные, очень выразительные брови аниилийца изогнулись.

– Мы снова на «вы», Сабрина?

Он отошел от окна и вновь оказался на кровати, подбираясь ко мне, я же сползла еще ниже, натянув покрывало по самый нос, когда он навис надо мной на руках.

– А как же Ян? Мне нравилось, как ты вчера стонала мое имя.

Он склонился ниже, намереваясь поцеловать, но я быстро вытащила руку и прижала к его губам.

– Почему ты такой?

Он лизнул центр ладони, а в моей груди снова поднялась жаркая волна.

– Какой?

– Другой, – выдохнула я.

Скульптурное тело, совершенное лицо со слишком гармоничными для человека чертами.

Я прочертила невидимую линию до кончика прямого носа.

– Это была маска? Зачем она тебе?

Он прикусил указательный пальчик, и дрожь прошла по телу.

– Вместе с очарованием истинный облик действует на людей слишком сильно.

Продолжая целовать ладонь, он умудрился стянуть с меня покрывало. И прикосновение кожа к коже пронзило жарким разрядом, всколыхнув в памяти все краски ночи.

– Ян… – Мягкие чувственные губы прошлись по шее, я сжала край отброшенного покрывала, выгнулась под поцелуями.

– Да, именно так мне нравится. Скажи еще раз.

– Ян, почему…

А мне безумно нравилось, как он целует. Так что тело за краткие мгновения становилось пластичным, податливым, льнуло к нему. Пальцы дрогнули, сжатые его ладонью, а я откинула голову и подставила жаркому языку шею и грудь. Стопой прогладив мужскую голень до колена, прогнулась сильнее, вцепившись ладонями в его волосы.

– Что почему?

– Ощущения такие сильные? – произнесла я на полувдохе и задохнулась.