Николай и Александра

С Распутиным князь Юсупов познакомился еще до свадьбы. Оба развлекались в ночных ресторанах с весьма сомнительной репутацией. Однажды по просьбе Юсупова "старец" лечил его от недуга методом внушения и наложения рук. При встречах Феликс слышал, как сибирский мужик отзывается о своих августейших покровителях: "Вот Сама" - мудрая, хорошая правительница... А "Он" что? Что понимает? Да и то сказать - какой же он Царь-Государь? Божий он человек".

По словам Юсупова, Распутин был за то, чтобы заставить царя отречься в пользу Алексея, а императрицу назначить регентшей. В своих воспоминаниях князь приводит слова "старца": "Когда с этим делом покончим, на радостях и объявим Александру с малолетним сыном, а Самого-то на отдых в Ливадию отправим..."

Еще за год до того, как созрел в его голове план убийства "старца", Юсупов понял, что присутствие сибирского проходимца у престола губит монархию, что "старца" следует уничтожить.

Пуришкевич выступил со своей обличительной речью 2 декабря. На следующее утро домой к нему пришел возбужденный князь Феликс Юсупов. Он заявил, что давно решил убрать Распутина, но ему нужны помощники. Пуришкевич охотно согласился содействовать выполнению задуманного. В заговор были посвящены еще несколько лиц: офицер Сухотин, военный врач Станислав Лазаверт и друг Юсупова, молодой князь Дмитрий Павлович, сын Павла Александровича, последнего из дядей императора Николая II. Из-за разницы в возрасте Дмитрий называл приходившегося ему двоюродным братом царя "дядей Ники". Элегантный и обаятельный, Дмитрий Павлович пользовался особым расположением императрицы Александры Федоровны, которую любил развлекать шутками и забавными историями. Но характер его тревожил государыню. "Дмитрий бездельничает и непрерывно пьянствует, - жаловалась она во время войны супругу, - ...прикажи Дмитрию вернуться в полк, город и женщины - для него яд".

Весь декабрь заговорщики встречались, уточняя, как лучше заманить и убить жертву, а затем убрать труп. Дату назначил великий князь Дмитрий Павлович, по горло занятый "делами". Незанятым у него оставался лишь вечер 29 декабря. Если же отменить одну из назначенных заранее встреч, то это вызовет подозрение. Местом убийства было выбрано подвальное помещение во дворце Юсуповых, место отдаленное и тихое. Жена Феликса, Ирина Александровна, находилась на лечении в Крыму. Юсупов должен был сам привезти Распутина на автомобиле, которым управлял переодетый в форму шофера доктор Лазаверт. Приведя "старца" в подвал, он угостит его отравленным вином и пирожными, сообщники будут ждать на верху и, когда все будет кончено, уберут труп.

Прислушиваясь к вою декабрьской метели, Распутин чувствовал, что над жизнью его нависла угроза. Узнав о резком выступлении Пуришкевича в Думе, он понял, что кризис наступил. Энергичный депутат, сдерживаемый клятвой молчать, тем не менее, кипя от нетерпения, то и дело намекал, что со "старцем" должно что-то произойти. Распутин, до которого доходили обрывки слухов, стал осторожен и угрюм и старался не появляться на улице в дневное время. Его преследовала мысль о близкой смерти. Проезжая со своими поклонницами мимо Петропавловской крепости, "старец" пророчествовал: "Я вижу много замученных; не отдельных людей, а толпы; я вижу тучи трупов, среди них несколько великий князей и сотни графов. Нева будет красна от крови". Во время их последней встречи, вспоминала А.А.Вырубова, "Государь сказал, как всегда: "Григорий, перекрести нас всех". "Сегодня ты благослови меня", - ответил Григорий Ефимович, что Государь и сделал".

По словам Арона Симановича, личного лекаря и доверенного лица сибирского крестьянина, в конце декабря 1916 года Распутин вручил ему необычное, оказавшееся пророческим письмо, подтвердившее еще раз загадочность натуры этого удивительного человека. Письмо содержало предупреждение и предназначалось, в основном, для Николая II: "Дух Григория Ефимовича Распутина-Новых из села Покровского.

Я пишу и оставляю это письмо в Петербурге. Я предчувствую, что еще до первого января я уйду из жизни. Я хочу Русскому Народу, папе, русской маме, детям и русской земле наказать, что им предпринять. Если меня убьют нанятые убийцы, русские крестьяне, мои братья, то тебе, русский царь, некого опасаться. Оставайся на твоем троне и царствуй. И ты, русский царь, не беспокойся о своих детях. Они еще сотни лет будут править Россией. Если же меня убьют бояре и дворяне, и они прольют мою кровь, то их руки останутся замаранными моей кровью, и двадцать пять лет они не смогут отмыть свои руки. Они оставят Россию. Братья восстанут против братьев и будут убивать друг друга, и в течении двадцати пяти лет не будет в стране дворянства.