Николай II. Отречение которого не было

Наступившая тишина ничем не нарушалась. Двери и окна были плотно прикрыты.

Резким движением император Николай вдруг повернулся к нам и твердым голосом произнес:

— Я решился… Я решил отказаться от престола в пользу моего сына Алексея… При этом он перекрестился широким крестом. Перекрестились и мы…

— Благодарю Вас всех за доблестную и верную службу. Надеюсь, что она будет продолжаться и при моём сыне.

Минута была глубоко-торжественная. Обняв генерала Рузского и тепло пожав нам руки, император медленными задерживающимися шагами прошёл в свой вагон»[1220].

Данилов всеми силами пытается уверить читателя в том, что царь добровольно принял решение об отречении. Однако в его рассказе есть детали, которые говорят об обратном. Данилов два раза делает упор на то, что занавески в царском вагоне были плотно закрыты, а двери и окна плотно прикрыты. Не забыл он заметить, как император несколько раз, «не отдавая отчёта», смотрел в эти наглухо закрытые окна. Эти детали, приводимые Даниловым, создают картину безысходности и обречённости императора. Вряд ли Данилов их привёл только в качестве художественного приёма.

Здесь следует сказать, что воспоминания, написанные уже в эмиграции, поражают иногда точным совпадением фраз и деталей с воспоминаниями, написанными ранее. Однако это вовсе не свидетельствует об их объективности и точности. Просто, спустя годы, находясь заграницей, мемуаристы могли сверять свои записи с уже опубликованными и, подобно генералу Лукомскому, «освежать свою память».

В связи с этим заметим, что в мемуарах Данилова рассказывается о беспокойстве царя по поводу реакции Юга России и казаков. Об этом мы уже знаем из рассказа Рузского великому князю Андрею Владимировичу. Только если верить Рузскому, эти слова царь произнёс по поводу «Ответственного министерства», а не отречения. Любопытно, что Данилов поспешил объяснить читателю даже причину столь большого внимания Государя к Югу России: оказывается, император вспомнил восторженный приём, ему там оказанный. Не трудно догадаться, чего стоят такие художественно-психологические утверждения.

Итак, по словам Рузского, Данилова и Савича, император окончательно решил отказаться от престола в 14 часов 30 минут 2-го марта. Какой же документ был составлен по этому поводу? Здесь мы снова сталкиваемся с массой противоречий.

Рузский в рассказе великому князю Андрею Владимировичу утверждает, что это была телеграмма «об отречении в пользу Наследника», которую Государь передал Рузскому в 15 часов.

В рассказе журналисту Самойлову: «После завтрака, часа в 3, царь пригласил меня и заявил, что акт отречения (выделено нами — П. М.) им уже подписан и что он отрёкся в пользу своего сына. Он передал мне подписанную телеграмму об отречении».

В рассказе генералу Вильчковскому: «Государь взял блок с телеграфными бланками и написал несколько черновиков (выделено нами — П. М.). Было три часа дня. Государь дополнил текст одной телеграммы, согласив с текстом другой, и передал листки Рузскому».

Генерал Савич: «На вопрос Фредерикса, как оформить детали, связанные с актом отречения, ему ответили, что присутствующие в этом не компетентны, что лучше всего Государю ехать в Царское Село и там всё оформить со сведущими лицами. Фредерикс с этим согласился. […] Вошёл Государь и вынес собственноручно написанную им телеграмму к Родзянко о том, что нет той жертвы, которую он не принёс бы на благо родной матушки России, что для её блага он отказывается от престола в пользу своего сына».