Николай II. Отречение которого не было

Из этого текста явствует, что телеграмма, написанная «собственноручно Государем Императором», «по неизвестной причине» никогда не была отправлена по назначению. Между тем, из воспоминаний участников известно, что этой телеграммой 2-го марта завладел генерал Рузский. Но здесь мы опять-таки сталкиваемся с противоречиями. Гучков, допрошенный ВЧСК, подтвердил, что «Рузский не знал о телеграмме, об отречении, а она была уже подписана и даже сдана на телеграф для рассылки»[1234].

Каким образом император, полностью контролируемый в Пскове Рузским и его подчинёнными, смог передать телеграмму на телеграф — Гучков умалчивает.

Генерал Дубенский в своих показаниях ВЧСК приводит отрывки из своего дневника с описанием обстоятельств, связанных с царской телеграммой. «Прочитав телеграммы от командующих, Государь неожиданно послал ответ телеграммой с согласием отказаться от престола. Когда Воейков узнал это от Фредерикса, пославшего эту телеграмму, он попросил у Государя разрешения вернуть эту телеграмму. Государь согласился. Воейков быстро пошёл в вагон свиты и заявил Нарышкину, чтобы он побежал скорее на телеграф, но телеграмма ушла, и начальник телеграфа сказал, что он попытается её остановить. Когда Нарышкин вернулся и сообщил это, то все стоящие здесь почти в один голос сказали: «Всё кончено»

[1235].

Трудно сказать, чего в этих записях Дубенского больше: журналистского экспромта (генерал был по профессии военным журналистом) или откровенной фантазии. Какие-то истерические колебания царя, прокравшийся на телеграф семидесятидевятилетний старец Фредерикс, погоня за ушедшей телеграммой, попытки её «остановить», драматическое исполнение хором «всё конечно», всего этого в действительности, разумеется, быть не могло.

Генерал Дубенский в своих воспоминаниях совсем по-другому описывает эти же события: «Граф Фредерикс бывал часто у Его Величества и после завтрака, то есть часов около 3-х, вошёл в вагон, где мы все находились, и упавшим голосом сказал по-французски: «Всё кончено, Государь отказался от престола за себя и Наследника Алексея Николаевича в пользу брата своего великого князя Михаила Александровича и послал через Рузского об этом телеграмму». Когда мы услыхали всё это, то невольный ужас охватил нас, и мы громко в один голос воскликнули, обращаясь к Воейкову: «Владимир Николаевич, ступайте сейчас к Его Величеству и просите его остановить, вернуть эту телеграмму».

Дворцовый комендант побежал в вагон Государя. Через очень короткое время генерал Воейков вернулся и сказал генералу Нарышкину, чтобы он немедленно шёл к генерал-адъютанту Рузскому и по повелению Его Величества потребовал телеграмму назад для возвращения Государю.

Нарышкин тотчас же вышел из вагона и направился к генералу Рузскому исполнять Высочайшее повеление. Прошло около 1/2 чaca, и К. А. Нарышкин вернулся от Рузского, сказав, что Рузский телеграмму не возвратил и сообщил, что лично даст по этому поводу объяснение Государю»[1236].

По этой версии император ещё до приезда Гучкова и Шульгина отрёкся в пользу своего брата, телеграмма (а не телеграммы, как на допросе ВЧСК) находилась в руках Рузского, никакой телеграфист её никуда не отправлял и не пытался её остановить.