Ньюкомы, жизнеописание одной весьма почтенной семьи, составленное Артуром Пенденнисом, эсквайром (книга 1)

— А кто вы, простите? — спросила она, глядя на него в упор.

Он назвался.

— Хм!.. — произнесла леди Кью. — Слышала о вас. Причем мело лестного.

— Быть может, ваше сиятельство скажет, от кого именно?! — вскричал полковник Ньюком.

Барнс Ньюком, соблаговоливший почтить своим присутствием сестрин праздник и снисходительно наблюдавший за играми младших, заметно встревожился.

Глава XXI

Чувствительная, но короткая

Не в обиду будь сказано юношам других национальностей, у благовоспитанного молодого англичанина есть, по-моему, то преимущество, что он обычно скромнее их. Он не спешит надеть фрак, не пытается сызмала подражать взрослым; умеет слушать старших и молчать при них; искренне смущается и краснеет; не искушен в поклонах и комплиментах, в отличие ох молодого француза, и не дерзит старшим, как делают, по моим сведениям, американские подростки. Мальчики, коим не удается вынести из наших школ никаких знаний, хотя бы научаются там хорошим манерам, — по крайней мере, на наш вкус. Что же касается нашего героя, то все знавшие его, за исключением разве его любезного кузена Барнса Ньюкома, сходились во мнении, что он скромный, мужественный, чистосердечный и милый молодой человек. Мой друг Уорингтон наблюдал за ним с чуть насмешливым видом, и веселое лицо Клайва, его искристый юмор и добродушный смех всегда были желанными в нашей квартире. Ценил его общество и честный Фред Бейхем, любивший со слезой говорить, что и он был бы таким же, кабы господь даровал ему заботливого родителя и добрых друзей, которые остерегали бы и наставляли его в дни юности. Из холостых приятелей Клайва он более всех пекся о его добропорядочности — он докучал юноше своими нескончаемыми советами и поучениями, ссылаясь на себя, как на дурной пример того, к чему приводят мотовство и праздность в молодые годы. Великосветским господам Клайв тоже пришелся по сердцу. Капитан Джек Беясайз познакомил его с офицерами своего полка и приглашал на обеды в кордегардию Сент-Джеймского дворца, а лорд Кью пригласил в Кьюбери, свое оксфордширское поместье, где Клайв наслаждался охотой в самом избранном обществе. Узнав об этом, миссис Ньюком только тяжко вздохнула: она весьма, весьма опасалась, что бедный юноша плохо кончит. А Барнс Ньюком с готовностью рассказывал родным, что малый пустился во все тяжкие, пьянствует каждую ночь, а коли бывает трезв, так играет в кости, ставит на лошадей и предается худшим забавам; совсем потерял голову от дружбы с Кью и Белсайзом и стал, негодник, до того горд и заносчив, ну прямо сил нет! Этель сперва с гневом опровергала эти обвинения, потом иным из них, как видно, поверила, стала грустно поглядывать на Клайва, когда тот приходил навестить тетушку, и, наверно, молила бога наставить его на путь истинный. На самом же деле юноша просто наслаждался жизнью, как всякий другой человек его возраста и душевного склада; но зла не творил, а еще меньше помышлял об этом, и совсем не догадывался, какую славу распространяли о нем доброжелатели.

Было заранее договорено, что Клайв с отцом приедут на Рождество в Ньюком, и Этель, по-видимому, надумала исправить юного повесу, коли он и впрямь был повесой, ибо с увлечением принялась устраивать отведенные им комнаты и строить всевозможные планы; она откладывала визиты к разным милым соседям и прогулки по живописным местам до приезда дяди, чтобы и он мог участвовать в этом удовольствии. Незадолго до прибытия родственников Этель с одним из младших братьев навестила "миссис Мейсон, которой представилась в качестве племянницы полковника Ньюкома. Она вернулась, очарованная доброй старушкой и готовая вновь стать на защиту Клайва, когда ее братец в следующий раз отзовется дурно об этом юном джентльмене. Она ведь своими глазами видела ласковое письмо Клайва к старенькой миссис Мейсон и присланный им замечательный рисунок, на котором он изобразил отца верхом на коне, во всей амуниции и с саблей в руках впереди доблестного Н-ского полка Бенгальской кавалерии. Не может быть очень дурным тот, кто так добр и заботлив к бедным, говорила себе Этель; да и мыслимо ли, чтоб у такого отца был совсем уж негодный сын? А миссис Мейсон, видя, как мила и прелестна Этель, и полагая в душе, что никто не может быть слишком хорош для ее мальчика, ласково закивала головой и сказала, что охотно сыщет ей жениха, отчего девушка так вся и зарделась и стала еще краше. Рассказывая дома о своем свидании, с миссис Мейсон, она ни словом не обмолвилась об этой части беседы.

Зато отличился их enfant terrible [55], маленький Элфред: он громко объявил за десертом, что Этель влюблена в Клайва и Клайв приедет и женится на ней, — так, мол, сказала миссис Мейсон, старушка из Ньюкома.

— Ну, теперь от нее пойдет по всему городу! — вскричал Барнс. — Вот увидите, на будущей неделе мы прочтем об этом в "Индепенденте". Прелестная партия, черт возьми! До чего же приятные знакомства доставляет нам дядюшка!