Ньюкомы, жизнеописание одной весьма почтенной семьи, составленное Артуром Пенденнисом, эсквайром (книга 1)

— Я еще клялся, черт возьми, что сам буду учить ее катехизису, да только не вышло, черт возьми! — отвечает капитан Гоби. — Мы три года стояли между Монреалем и Квебеком с сотым и сто двадцатым шотландским полком, а часть времени еще и с тридцать третьим гвардейским драгунским, им еще командовал Фипли. Да, веселое было времечко! Не то что в Вест-Индии, там у вас черт-те что делается с печенью от всяких маринадов и питья ихнего. Чертовски невоздержанный был малый этот Маккензи, — шепчет капитан своему соседу (им случайно оказался автор этих строк), — а миссис Мак — прехорошенькая была женщина, редко такую встретишь! — И капитан Гоби весьма хитро подмигивает своему собеседнику. — Мы с вами, полковник, стояли в разных концах Индии.

Так, в приятных беседах, пении и музицированье, проходит вечер.

— С тех пор как жилище сие украсили своим присутствием миссис Маккензи с дщерью, — говорит Ханимен, всегда галантный в обхождении и цветистый в речах, — здесь словно бы воссияла весна. Гостеприимство этого дома обрело новую прелесть, а всегда приятные маленькие сборища стали вдвое милей. Но зачем приехали к нам эти дамы, если должны опять нас покинуть?! Чем утешится мистер Бинни (я молчу о всех прочих), когда они оставят его в одиночестве?

— Но мы и не думаем оставлять в одиночестве дорогого братца! — восклицает миссис Маккензи с искренним смехом. — Лондон нравится нам куда больше Массельборо.

— О, куда больше! — подтверждает Рози, вся зардевшись.

— И мы пробудем здесь до тех пор, пока братец нас не выгонит, — говорит вдова.

— А дядюшка такой миленький, такой добренький!.. — подхватывает Рози. — Неужто он отошлет нас с маменькой домой?

— Только изверг мог бы так поступить! — восклицает Ханимен, с восторгом взирая на их хорошенькие личики.

Они всем нравились. Бинни весьма добродушно принимал их ласки; полковник вообще преклонялся перед женщинами, а Клайв смеялся, шутил и попеременно вальсировал то с Рози, то с ее маменькой — последняя танцевала лучше дочери. Доверчивая вдовушка — святая невинность! — частенько оставляла дочку в мастерской, сама же отправлялась по магазинам; но там еще находился маленький Джей Джей, писавший свою вторую картину, и он был, пожалуй, единственным из друзей Клайва, кого недолюбливала наша вдовица. Она называла этого маленького тихого живописца дерзким втирушей и несносной пигалицей.

Словом, миссис Маккензи, что называется, охотилась за Клайвом, к тому же столь откровенно, что ни один из нас не мог этого не заметить, и сам Клайв не меньше нашего смеялся ее нехитрым уловкам. Она была превеселая дама. Мы дали в честь нее и ее пригожей дочки завтрак в Лемб-Корте, в Темпле, на квартире Сибрайта — закуску принесли из кофейни Дика, мороженое и десерт от Партингтона на Стрэнде. По окончании трапезы мисс Рози, наш сосед мистер Сибрайт и преподобный Чарльз Ханимен премило исполнили несколько вокальных номеров. Во дворе даже собралась толпа слушателей — привратники, служанки, мальчишки, а мистер Пэйли пришел в ярость от нашего шума, — словом, пирушка и впрямь удалась на славу. Нам всем нравилась вдовушка, даже если она и вознамерилась поймать Клайва в свои шелковые сети — ну и что? Нам всем нравилась хорошенькая Рози, такая свеженькая и застенчивая. Даже старые, мрачнолицые судейские крючки щурили от удовольствия свои почтенные очи, когда по воскресеньям взирали в церкви Темпла на двух удивительно миловидных женщин, таких элегантных, нарядных и модных. Посещайте церковь в Темпле, сударыни! Вы встретите там такое множество молодых людей и удостоитесь такого почтительного внимания, какого не сыщете нигде, разве что в Оксфорде или Кембридже. Посещайте церковь в Темпле, — конечно, не ради того восхищения, которое вы неизбежно там вызовете, нисколько о том не стараясь, но ради отличных тамошних проповедей, прекрасного, стройного пения и самой церкви — любопытнейшего памятника тринадцатого века, где спят в своих гробницах милые нашему сердцу темплиеры!

Миссис Маккензи могла быть серьезной или веселой, в зависимости от обстоятельств, и ни одна женщина не умела держаться более респектабельно, когда на Фицрой-сквер случалось заглянуть кому-нибудь из шотландских друзей с письмом от миленькой Джози или ее бабушки. А мисс Канн посмеивалась и, многозначительно подмигивая, говорила:

— Нет, не видать вам больше своей спальни, мистер Клайв. Вот подождите, скоро еще приедет мисс Джози, а то и старушка Винни, да нет, — они ведь не в ладах с дочерью. Да, вдовушка забрала-таки в руки дядюшку Джеймса и, по-моему, не прочь еще кое-кого прибрать к рукам. Вы кем предпочитаете обзавестись, мистер Клайв, женой или мачехой?