Ночь черного хрусталя

— Дан… Ты о'кей?

Несколько секунд слышалось лишь тяжелое дыхание. Потом возникли слова:

— Ничего… легкая царапина.

Ева поползла на голос. Подниматься было нельзя: наверняка срезали бы. Здесь их настигли никак не любители. Опрокинутый взрывом «ровер» Евы валялся вверх колесами метрах в тридцати. Он догорал. Ева мельком подумала, что подруга обидится. Но сейчас это показалось ей совершенно неважным. Джип, как ни странно, уцелел: наверное, потому, что его прикрывал толстый ствол дерева, за которым они замаскировали — думали, что замаскировали — машины. Оттуда Милов редкими, короткими очередями позаимствованного в Приюте автомата прижимал нападавших к земле. Их, похоже, было не очень много, на операцию по окружению не хватало; собака была одна, она сейчас лежала на полпути между дорогой и деревом — бесформенный серый комок…

— Сейчас буду рядом. Куда тебя?

— Не имеет значения. Я готов. Слушай… Подползешь ко мне, хватай мешок, ползи к машине и постарайся залезть в нее, как можно меньше подставляясь. Как только залезешь, крикни, я — за тобой, и попытаемся вырваться. Дверцу я уже отпер отсюда.

— А может быть…

— Ничего не может быть. У меня кончаются патроны. И они, в общем, понимают, что припасов у меня — не вагон. Единственный шанс — пробиться с помощью машины.

— Но они перегородили дорогу…

— Ну, эта их колымага нас не удержит, надеюсь. Да все равно, иного не дано. Давай. И не бойся. Стреляют они, честно говоря, не по-снайперски. Иначе…

— Хорошо. Ты уверен, что тебя не надо перевязать?

— Потом. Когда оторвемся. Ползи.

— Ползу.

Было одно мгновение, когда Милов по-настоящему испугался: когда он на скорости сталкивал загородивший дорогу старый «шевроле» со своего пути, и джип вдруг встал на правые колеса. Милов не знал, как ведет себя в таких случаях высоко сидящая машина, и ему почудилось, что в следующий миг последует кувырок, и тогда их возьмут голыми руками — если они останутся живы, конечно. Возможно, если бы машину вел один только Милов, так и получилось бы, но сработал компьютер, и машина прокатила метров пятьдесят велосипедным способом. Оставшиеся в живых преследователи (по прикидке Милова — двое) не ожидали, видимо, такого фортеля, и спохватились стрелять тогда, когда в этом большого смысла уже не было.

Еще через полчаса они остановились, перевязали царапину Милова — для очистки совести, потому что кровь уже не шла, на нем все кровоподтеки, царапины и порезы заживали очень быстро как бы сами собой — такой состав крови был, видимо. Ева чудом оказалась невредимой, только ободрала коленки, когда ползла, зато устала донельзя; что ни говори, была она не самой первой молодости, да и профессия не требовала от нее постоянной заботы о своей спортивной форме. Конечно, она и на корт ходила, и плавала, и бегала, но это так, для тонуса, а не для повседневной готовности к схватке. Милов же и сейчас, в отставке, содержал себя строго, потому что отлично знал: стоит ослабить вожжи — и сразу в дверь постучится старость, не календарная, возрастная, а настоящая, необратимая, которая и есть самая смертельная болезнь. Коленки Евы пришлось протереть чистым виски, ничего другого не было, йод из аптечки весь ушел на миловскую отметину — Еванастояла. Когда все это закончили, Милов сказал:

— Теперь изволь как-нибудь устроиться на заднем сиденье — отдыхай.

— Может быть, найдем местечко поукромнее, и оба…

— От нас только этого и ждут. И укромных мест для нас тут нет.

— Ты думаешь, дорога дальше свободна?

— Не верится. Теперь они знают, что мы на северной дороге, но куда двинем дальше, скорее всего, сомневаются: вчерашний наш разговор, я надеюсь, они и сейчас держат за чистую монету. Могут предположить, что мы оказались на севере, чтобы найти того парня, а потом двинемся по намеченному маршруту — в Нонбасу. Но, конечно, и эту дорогу подстрахуют.

— Что же нам останется делать?

— То, что мы сейчас и начнем выполнять. Ты — отдыхать. А я поведу джип. Но не на север. И не на юг.

— Не понимаю. Куда же?

— На восток.

— Такой дороги нет.

— Значит, придется обойтись без нее. Сейчас дождей нет, грунт держит. В Кибунго попытаемся заправиться. Если там бензина нет, машину придется оставить — не под открытым небом, разумеется. Потом ее заберет полиция — вместе с холодильником и этими… образчиками. А уж из полиции настоящие владельцы ее выцарапают. Тем более, что забраться в нее никто чужой не сможет.

— А мы?

— Мы при таком раскладе постараемся форсировать озеро Виктория — думаю, нанять рыбака сможем, — доплывем до Маколдерс-Майн. Оттуда до Майруби большой дороги нет, но какие-нибудь наверняка есть. Доберемся.

— Отпуск… — вздохнула Ева.

— А чем тебе не отпуск? Столько приключений — хватит воспоминаний до конца жизни. Внукам будешь рассказывать.

— Если ты будешь вести себя со мной так, как в эти дни, — сухо проговорила Ева, — то внуков ждать мне будет не от кого. Откровенно говоря, я ожидала несколько иного.

— Да и я тоже, ты прекрасно знаешь. Ладно. Доберемся до Майруби — заляжем дня на три в каком-нибудь отеле.