Ночь масок и ножей

Я собрал холодные тени. Гул месмера ускорил мои инстинкты, добавил сердцу сил. Страх надо мной кружил мне голову. Каждый всхлип, каждое содрогание, каждый удивленный вскрик остро ощущались на моем языке, и я впитывал их, становясь сильнее.

Когда я выбрался на поверхность, то увидел, что уже несколько дюжин скидгардов, вытянув мечи, стояли наготове в центре площади, вокруг большого каменного фонтана, изображающего Локи и его детей.

Я едва успел сориентироваться, когда один стражник уже закричал о том, что люк открылся.

Подобно реке черных чернил, я разлил свои тени вокруг скидгардов. Те, что помудрее, бежали от тьмы.

А те, что имели глупость быть храбрыми, остались стоять у нее на пути.

Темный месмер свивался вокруг лодыжек, запястий и шей. Боги, они пытались быть бесстрашными, но в них было огромное нежелание умирать. Я мог бы искупаться в мощном адреналине, когда их сердца зашлись в панике при твердом касании моей магии. Если бы я не спешил, я мог бы и поиграть с ними, попытать их немного. Использовать мою жестокость против их.

Но времени не было.

Ухватив пятерых стражников, я сжал кулаки. Месмер создал в моей голове темные образы. Жестокие способы умереть. Эти мысли огнем текли по теням, обвившимся вокруг их шей и тел. Огонь заполнил мои вены. Мне нужно было либо отступить, либо дать своей магии работу. Последней мыслью я велел нарастающему страху стать реальностью.

Тьма, словно сотканные из тумана дротики, пронзила их грудные клетки, и стражники повалились наземь, мертвые.

Я до конца выбрался из канализации и вынул меч из ножен. Пусть месмер и был мощным, но он давался нелегко. Я буду использовать его, когда потребуется, но с остальными буду биться сталью.

Това стреляла в сторону фонтана, а Гуннар направлял свои идеальные выстрелы в четыре прохода. Его стрелы не позволяли скидгардам подойти к краю городской площади, давая время Дагни в одном проходе, Эшу во втором и Ханне в третьем потянуть за рычаги сбоку от арок.

Когда они это сделали, железо загремело и зацарапало о камень, и тяжелые деревянные штормовые стены перекрыли выходы.

Осталась лишь одна дорога. Наш единственный шанс сбежать.

Двое скидгардов бросились на меня. Один махнул мечом в сторону моей ноги. Я отразил удар и рубанул его по груди. Пока он падал, я развернулся и пронзил кожаные доспехи второго стражника. Первый попытался отползти. Я позволил ему уйти на три шага, прежде чем сам зашагал шире и пронзил своим клинком из черной стали его сердце.

Я развернулся как раз в тот момент, когда Раум вытаскивал Малин из канализации.

– Вперед! – крикнул я Кривам, находящимся на земле, а затем и тем, кто был на крышах.

Наше расписание становилось все более плотным.

Това и Гуннар убрали луки, пробежали по гребню крыши, съехали по черепице и исчезли в северном переулке.

Новые скидгарды решили попытать удачу и погнались за теми, кто появился из тоннеля. Внимание, что я уделил гильдии, дало время высокому взмокшему стражнику пнуть меня в ногу.

Клятое пекло.

Я покрепче сжал меч и последовал своему же совету сосредоточиться на своей собственной чертовой схватке. Стражник готовился нанести второй удар. Я увернулся, и прохладный ветерок коснулся меня, когда его клинок пролетел мимо моего лица.

Промахнувшись, стражник слегка потерял равновесие. Мне этой ошибки хватило, чтобы пробить кинжалом его подбородок.

У меня за спиной Раум с забрызганным кровью лицом захохотал и метнул маленький нож без рукоятки, утопив клинок в груди ближайшего стражника.

– Пора идти! – крикнул он Малин.

Она не стала медлить и побежала. Но по меньшей мере шестеро скидгардов увязались за ними.

Скидгарды были тараканами, всегда рядом, и никак их не выведешь окончательно.

Я вновь потянулся за страхом, пропитавшим влажную мостовую, мои мышцы дрожали. После этого сила ослабнет, сомнений нет, но мне еще хватит на пару представлений.

В тот момент, как мое внимание оказалось приковано к стражникам, преследующим Малин и Раума, все шестеро пошатнулись и резко остановились. Они задыхались; их кожа пошла сочащимися пузырями. Страх болезни был обычным делом в регионах, где лекарям не с чем было работать. Чума и страдания никогда не покидали мыслей бедняков.

Это позволяло мне создавать ужасающе изобретательные смерти.

Стражники издавали булькающие крики отчаяния. Я сжал кулаки, и тут же шесть мужчин впились ногтями в свои лица; их веки опухли и слиплись. Следом они закашлялись, отчего в разные стороны разлетелись брызги крови и даже зубы.

Мои руки дрожали. Я склонил голову набок, и, когда мой месмер отступил, последний вздох тут же вырвался из каждой груди.

Малин глядела на меня, широко распахнув глаза. Дура, что остановилась. Рядом были клинки, готовые ее изрубить.

– Убирайся отсюда! – прокричал я.

Она моргнула, возвращаясь в настоящее, и попыталась бежать. Но, когда она обернулась, массивный стражник встал у нее на пути, кулаком припечатав ее к земле.

Мое сердце остановилось. Ни удара. Ни звука. Ничего, кроме тишины, когда мое тело замерло при виде падающей Малин.