Ночь времени. Легенды луны о выборе, долге и любви

Правитель

Он увидел лежащую в священном круге фигурку, сотрясающуюся от рыданий, и, ни о чем не думая, бросился к ней. Потребность защищать и оберегать была у него крови.

Правитель ушел от Тайры, исполнив скорее свой супружеский долг, чем отдавшись страсти. Желание, разбуженное танцами, все еще бушевало в его крови, требуя выхода и удовлетворения, но он сдерживал себя, занимаясь любовью с женой, боясь ее напугать своей необузданностью и свой силой. Мадрук контролировал себя, стараясь доставить Тайре наслаждение, так как его этому учили и он привык думать больше о других, забывая про свои желания и чувствуя себя лишь орудием чужого удовольствия. Но Тайра оставалась холодной, воспринимая все как необходимую повинность для зачатия ребенка. Она не проявляла никаких чувств и не откликалась на попытки Мадрука разбудить ее чувственность. С Тайрой он чувствовал свое бессилие, чувствовал раздражение и злость, виня себя в том, что она не способна получать наслаждение с ним. Где-то смирившись с этим, Мадрук хотел просто сделать ее счастливой и подарить ей ребенка, она так этого ждала и так страдала, что этого не происходило. Он очень надеялся, что все случится в эту ночь и Тайра наконец-то сможет забеременеть и родить ему сына.

Но правитель мог убедить и обмануть себя, но не свое тело. Тело, не получившее разрядки, ломило и требовало каких-то действий. Словно неведомая сила подняла его с постели и погнала на улицу. Он вышел во двор и стал делать упражнения для балансировки сексуальной энергии, обуздывая бушевавшую неудовлетворенность.

Успокоившись и вновь обретя равновесие и собранность, он уже возвращался в гостевой дом, когда увидел лежащую в кругу маленькую фигуру. Бросившись к ней, он на секунду замер, понимая, что в кругу рыдает Арис. Блистательная и холодная главная жрица рыдала, как девчонка, во весь голос.

Сердце Мадрука сжалось от жалости и сострадания, он нежно погладил Арис по плечу, присев рядом с ней. Арис вздрогнула и, увидев, что это Мадрук, села, стараясь успокоиться. Но близость того, о невозможности близости с кем она так плакала, вызвала новый приступ отчаяния, и слезы опять хлынули из глаз. Растерявшись, Мадрук инстинктивно прижал ее к себе и стал гладить по голове, как успокаивают разбившего коленку ребенка, и шептать какие-то слова утешения. Уткнувшись в его плечо, Арис постепенно стала затихать и приходить в себя.

– Что-то случилось? – тихо спросил он.

– Нет, просто что-то нахлынуло! – улыбнувшись, ответила она чуть охрипшим голосом. – Полная луна так на меня действует!

– Да, нелегко быть жрицей Луны, – улыбнулся он в ответ.

– Иногда да! Извини, что потревожила тебя! – Арис тихонько отодвинулась и поднялась.

– Если потребуется утешение, обращайся. – Мадрук тоже поднялся, но все еще стоял совсем рядом, чувствуя, как его тело начинает реагировать на ее близость, и радуясь, что в темноте не видно его восставшую плоть.

– Думаю, что у тебя, правитель, полно более важных дел, чем утешать расстроившихся жриц Луны.

– Позволь, жрица, мне самому решать, что является важным делом. Сейчас мне кажется важным сказать, что я чувствую в тебе огромную женскую силу, но ты не даешь этой силе проявиться в полной мере, словно боишься саму себя. Тебе, жрица, нужно соединиться с этой силой. Когда ты позволишь этому произойти, тогда все мужчины этого мира будут у твоих ног.

Арис ошеломленно смотрела на него, пораженная тем, что он смог в ней увидеть, и расстроенная тем, что он говорил о других мужчинах.

– Я подумаю об этом, – пообещала она. – Мне пора идти, до завтра!

Она уже сделала несколько шагов, как остановилась, видимо вспомнив о чем-то, и, обернувшись, спросила:

– Надеюсь, у тебя, правитель, была волшебная ночь с женой?

Мадрук опять увидел гордую верховную жрицу, скрывшую ранимую и нежную женщину, рыдавшую на его плече, но это вызвало в нем лишь новый приступ желания, и неожиданно для себя он ответил:

– Хочешь предложить продлить эту волшебную ночь?

Арис фыркнула и быстро скрылась в темноте. Мадрук улыбнулся и пошел наконец-то к себе.