Ночной хозяин

Первые четыре перегона [126] вытрясли из Отавио всю душу. Он так устал, что задремал, раскачиваясь в тесной холодной деревянной коробке.

2

Проснулся он от резкого толчка. Карета встала. Снаружи слышалась ругань кучера и несколько мужских голосов.

— А я вам говорю: вы не можете останавливать имперскую почту, да еще и на временном посту. Какие приказы, вашему капитану что, имперские регламенты не указ?

— Вот и зашибись, сука. Ща досмотрим твою карету, и дальше повезешь, сука. Генрих, глянь, кто у них в пассажирском сидит, а ты не ори, зубы, сука, растеряешь. Нашелся тута вояка шпак.

Узкая дверца пассажирского отделения открылась. В купе заглянула бородатая, покрытая шрамами и ожогами от пороха харя, замотанная в пуховой платок, под широкополой шляпой. К харе прилагалось укрытое зимним уппеляндом тело. Обнаженный кацбальгер в левой руке намекал на совершенно не мирные намерения рожи.

— Ты хто? — прохрипела рожа, при виде Оттавио.

— Аудитор имперкой префектуры, Оттавио ар Стрегон, — ответил тот. — А вы кто такие?

Оттавио быстро осмотрел окрестности. С его места было видно высокие обочинные сугробы, черные жидко проросшие стволы деревьев и еще двоих закутанных в зимние кафтаны мужиков, умело державших аркебузы с подожжеными фитилями. Тот, кто разговаривал с кучером, в поле зрения не попал. С другой стороны кареты, судя по звукам, находилось еще несколько человек.

— Ханс, тута какой-то судейский и все. Нету больше никого.

— Тащи его сюда!

Оттаво как можно спокойнее, глядя прямо в глаза роже, произнес:

— Кто. Вы. Такие? Подразделение! Звание! Отвечай, пес!

— Кровавые вороны мы. Армия маршала Валедштайна. Выходи давай добром, стручок судейский, не то выволоку! Слыш, тебя сержант требует.

— Пшел вон, быдло. Быстро пропустили карету, мрази. Или следующий разговор у вас с профосом будет.

— Ах ты ж блядь! Не хошь добром, будет, епанамать, по-плохому!

Рожа сунулась в карету, и ее обладатель ухватил Оттавио за рукав, явно намереваясь выдернуть аудитора из купе, как морковку из грядки.

Оттавио хладнокровно ударил его кинжалом, который он достал левой рукой во время предшествующей дискуссии, прямо в глазницу. Кинжал вошел хорошо, на половину длины лезвия, и застрял в черепе. Дав тяжелому телу свалиться на землю, под изумленными взглядами стрелков с аркебузами захлопнул дверцу и запер на защелку.

Никаких «Кровавых воронов» среди подразделений подчиненных Вальдштайну, не было.

Actum

Упасть на пол, спиной вперед, в узкую щель между скамьями.

Зажав левой рукой выпрошенный у Лангвейлена порох, повторить свой недавний фокус из Обители.

Правой нащупать рукоять своего пистоля.

Я порох. Сила Той стороны разбегается во все стороны невидимой сетью острых щупов, отыскивая подобную субстанцию.

Бах — одновременно с грохотом выстрела в дверце появляется отверстие на уровне груди сидящего человека, Оттавио осыпает щепками. Одна из них больно впивается в веко.

Ad ignis!

Бах! бах! бах! Бах

— АААААА СУКААААА!!!!

С улицы отдаленно, словно из-под воды, доносятся взрывы пороховых зарядов, маты, вопли бешенства и боли.

Ногами ударить в дверь, выпасть из кареты с другой стороны.

Правый глаз заливает кровью от попавшей в веко щепки.

Прямо в лицо Оттавио летит острие алебарды, которую сжимает еще один «кровавый ворон».

Аудитор отдергивает голову в сторону, одновременно вскидывая руку с пистолем.

Острие взрыхляет снег, вспарывает кожу на виске и вбивает снежную взвесь в ухо ар Стрегона.

Выстрел!

Наемника отшвыривает назад, на набегающего сослуживца, которого заливает смесью черной крови и мозгов, брызнувших из головы алебардиста.

Оттавио пытается вскочить, но от долгого сидения на холоде в одной позе все тело затекло, и получается только приподняться.

Тут же на него наваливается тяжелое тело, слепо тычущее кинжалом, и придавливает его к стенке кареты. Новый противник орет, слюнявая пасть его разевается в крике, борода и волосы догорают и дымятся. Шека изуродована серьезным ожогом.

Кинжал бьет в плечо, но удар слабый, клинок не пробивает зимнюю одежду.

В следующий миг Оттавио скручивает силу Той стороны в тугую иглу и бьет ей оппонента в глаз, стараясь достать невидимым клинком до мозга. Обожженый хрипит и заваливается на сторону.

Такие приемы жутко опустошают. Работа с голой силой, без формул, истощает даже повелителя довольно быстро.

Оттавио, опираясь спиной на стенку, делает рывок и поднимается.

Напротив него двое стрелков, только что погасивших одежду.

Получите, дети шлюхи — Лезвия судьбы. Одному отсекает голову, второму руку — по локоть. Отлично!

Тень слева, уклониться!

В дверцу кареты врезается солдатский цвайхандер. Свежий и, что досадно, не раненый наемник внимательно, без испуга, смотрит на Оттавио, и в глазах его смерть. Здоровенный сволочь, и меч он держит очень уверенно.

Два быстрых удара, рукоятью и острием клинка, от которых Оттавио чудом уходит, неуклюже отскакивая в сторону, не дают сосредоточится на чарах. И этот ублюдок стоит слишком далеко для использования голой силы.