Читаем Ночной корабль: Стихотворения и письма полностью

Жил слон-чудак, жил слон-верзила,С ушами, будто лопухи.Одна беда ему грозила:Он вздумал сочинять стихи!Он был неграмотен при этом.Читатель, ты зубов не скаль:Ведь и неграмотным поэтамНужна «неведомая даль».И он грустил о дальней дали,Томясь в невысказанном сне.– О, если бы, – вздыхал он, – далиХоть бабочкины крылья мне!Лететь, лететь!..Куда, слонище,
Ты полетишь, влача пуды?Он видел райское жилищеИ белоснежные сады,Да, белоснежные, – от пуха,Который землю обволок,Слону в отвернутое ухоСтруя отрадный холодок.Довольно ядовитых джунглей,Шпинатной зелени и змей!Слон весь искусан и обуглен,Спаленный солнцем до костей.Он заревел в свой длинный хобот,Как воин в медную трубу:– Черт побери, ведь я не робот,
Я сам кую свою судьбу,Сам проложу к мечте дорогу,Пешком ли, вплавь ли, как смогу,Погибну, но хотя бы ногуИ донесу, и сберегу. –И он ушел в иные страны,Где льется, вьется белый пух,И веселились обезьяны,Слона высмеивая вслух.Его не трогали нималоНи ха-ха-ха, ни хи-хи-хи,О, что за музыка вплывалаВ большие уши-лопухи!Слоновье ухо очень туго,
И не понять ему вовек,Что в музыке звенела вьюга,Что подпевал ей русский снег.Распространяться мы не станемО том, о сем, – как шел, как плыл,Как был охотниками ранен,Как на костре зажарен был.Зерно волшебного рассказаВ том, что убитый наповал,Наш сумасшедший слон ни разуНоги четвертой не терял.Нога дошла, куда ей надо(А говорят, что нет чудес),Нога дошла до Ленинграда
И поселилась в ДВС.И снег летел, и вьюга пелаВ пушистом вихре белых пен,И в новый мир, блаженно белый,Входил оживший Андерсен.Читатель скажет: – Что за бредни?Где суть и в чем она видна? –Но объяснить строфой последнейИ суть, и смысл мне власть дана:Поэт всегда сродни поэту,Одна влечет их вдаль тоска!Нога слоновья сказку этуДиктует мне издалека.1974

БАШМАК

Перейти на страницу:

Все книги серии Серебряный век. Паралипоменон

Похожие книги

100 великих деятелей тайных обществ
100 великих деятелей тайных обществ

Существует мнение, что тайные общества правят миром, а история мира – это история противостояния тайных союзов и обществ. Все они существовали веками. Уже сам факт тайной их деятельности сообщал этим организациям ореол сверхъестественного и загадочного.В книге историка Бориса Соколова рассказывается о выдающихся деятелях тайных союзов и обществ мира, начиная от легендарного основателя ордена розенкрейцеров Христиана Розенкрейца и заканчивая масонами различных лож. Читателя ждет немало неожиданного, поскольку порой членами тайных обществ оказываются известные люди, принадлежность которых к той или иной организации трудно было бы представить: граф Сен-Жермен, Джеймс Андерсон, Иван Елагин, король Пруссии Фридрих Великий, Николай Новиков, русские полководцы Александр Суворов и Михаил Кутузов, Кондратий Рылеев, Джордж Вашингтон, Теодор Рузвельт, Гарри Трумэн и многие другие.

Борис Вадимович Соколов

Биографии и Мемуары
Мсье Гурджиев
Мсье Гурджиев

Настоящее иссследование посвящено загадочной личности Г.И.Гурджиева, признанного «учителем жизни» XX века. Его мощную фигуру трудно не заметить на фоне европейской и американской духовной жизни. Влияние его поистине парадоксальных и неожиданных идей сохраняется до наших дней, а споры о том, к какому духовному направлению он принадлежал, не только теоретические: многие духовные школы хотели бы причислить его к своим учителям.Луи Повель, посещавший занятия в одной из «групп» Гурджиева, в своем увлекательном, богато документированном разнообразными источниками исследовании делает попытку раскрыть тайну нашего знаменитого соотечественника, его влияния на духовную жизнь, политику и идеологию.

Луи Повель

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Самосовершенствование / Эзотерика / Документальное
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное