Ночной цирк

— Это — сложный вопрос. Душа самой истории и общие представления, стоящие за ней — это просто. Время меняется и вносит свои коррективы, делая их больше, нежели предание, больше, чем просто составляющая отдельных частей. Но на это требуется время. Истинным сказкам требуется время и знания, чтобы стать тем, чем они на самом деле являются. — Их официант останавливается перед столиком и перекидывается несколькими фразами с Виджетом, не обращая никакого внимания на мужчину в сером костюме. — На скольких языках Вы говорите? — спрашивает мужчина, когда официант уходит.

— Никогда не подсчитывал, — говорит Виджет. — Я могу начать говорить на каком угодно, стоит мне один раз услышать достаточно, чтобы понять принцип.

— Впечатляет.

— У меня естественным образом получается схватывать на лету какие-то отдельные слова и произношение, а Селия научила меня, как находить модель, чтобы собрать звуки воедино в целые предложения.

— Надеюсь, она была лучшим учителем, чем её отец.

— Из того, что я знаю о её отце — они совершенно разные. Она, для начала, никогда не заставляла ни Поппету, ни меня играть в сложные игры.

— Вы ведь даже толком не знаете, что это за состязание было, на которое Вы намекаете? — спрашивает человек в сером костюме.

— А Вы? — спрашивает Виджет. — Как по мне, оно было не очень ясно.

— Немного вещей в этом мире ясны и понятны. Очень давно — полагаю, Вы могли бы сказать: когда-то давным-давно, если пожелаете, чтобы сказка звучала напыщенно — с одним из своих учеников у меня были разногласия об особенностях мира, о постоянстве и выносливости и времени. Он считал, что мои методы устарели. Он разработал свой, считая его лучше. Я придерживаюсь мнения, что методология ничего не стоит, если её нельзя преподавать, поэтому он начал обучать. Выставление наших студентов, чтобы те мерились силами друг против друга, поначалу было просто что-то вроде экзаменов, однако, с течением времени, эти экзамены становились всё сложнее. В основе состязания были всегда проблема хаоса и управление им, чтобы посмотреть, которая техника была сильнее. Но одно дело поместить двух конкурентов на арену один на один и ждать, когда один из них ударит о землю. Совсем другое дело, увидеть, как они справляются, когда есть и другие факторы на той же арене вместе с ними. Когда возникают последствия от каждого их действия. Это последнее состязание было особенно интересным. Я признаю, что мисс Боуэн нашла весьма остроумный выход. Хотя и жалею о потери своего ученика в этом процессе. — Он делает глоток вина. — Возможно, он был лучшим учеником из всех, кого мне доводилось учить.

— А Вы полагаете — он мертв? — спрашивает Виджет.

Мужчина ставит свой бокал.

— А Вы полагаете, что нет? — возражает он, после многозначительной паузы.

— Я точно знаю, что он не умер. Так же, как и отец Селии, который так же не мертв, а если точнее, он прямо сейчас стоит у того окна.

Виджет поднимает свой бокал, наклоняя его в сторону затемненного окна у двери.

Отражение в окне, которое могло бы быть седовласым мужчиной в хорошо сшитом пальто, или может быть слиянием отражений от клиентов и официантов, преломлены и размыты из-за уличных фонарей, слегка идет рябью, прежде чем стать совершенно неразличимой на фоне окна.

— Ни один из них не мертв, — продолжает Виджет. — Но их и здесь нет. — Он кивает в сторону окна. — Они в цирке. Они есть цирк. Вы можете услышать его шаги в «Лабиринте». Вы можете услышать аромат её духов в «Облаковом лабиринте». Это удивительно.

— Считаете, лишиться свободы и добровольно заточить себя — это чудесно?

— Это вопрос перспективы, — говорит Виджет. — Они есть друг у друга. Они заключены в пространство, которое, что примечательно, может и будет расти и изменяться вокруг них. В некотором смысле, у них есть мир, связанный только его воображением. Марко обучил меня технике его иллюзий, но я пока еще не овладел ею. Так что да, я думаю, это замечательно. Знаете, он ведь думает о Вас как о своем отце.

— Он Вам так сказал? — спрашивает мужчина в сером костюме.

— Не словами, — говорит Виджет. — Он позволил мне прочесть его. Я вижу прошлое людей, иногда важные детали, если человек доверяет мне. Он доверяет мне, потому что Селия доверяет. Не думаю, что он и дальше Вас винит. Потому что благодаря Вам, он обрел её.

— Я выбрал его, чтобы противопоставить ей и дополнить. Возможно, мой выбор оказался слишком хорош. — Мужчина в сером костюме наклоняется вперед, как будто он собирается что-то заговорщически нашептать, но голос его остается прежним. — Ты же понимаешь, что это была ошибка. Оказалось, что они слишком хорошо друг другу подходили. Слишком увлечены друг другом, чтобы соперничать. А теперь их невозможно разделить. Жаль.

— Полагаю — Вы не романтик, — говорит Виджет, поднимая бутылку, чтобы наполнить свой бокал.

— В молодости я им был, но это было очень, очень давно.

— Могу себе представить, — говорит Виджет, когда меняет бутылку на столе.