Номер двадцать шесть. Без права на ошибку (СИ)

Вместо ответа чёрная тень откинула с головы капюшон.

Его вид был ужасен, куда ужаснее того же Артевиля. Густая сеть шрамов на наголо бритом черепе напоминала присохших раздавленных жирных гусениц. Сиплость и сдавленность голоса была вполне объяснимы — на горле тоже были рубцы. Один глаз просто отсутствовал, на его месте — бурая короста, застывшая вулканическая лава. Он по-прежнему сжимал моё предплечье рукой в толстой перчатку, и мне показалось, что пальцев на ней явно недоставало. В этом уродливом калеке практически ничего не осталось от красивого и холёного аристократа, наследника Мезонтенов, которого я видела на нескольких чудом уцелевших картинках. Почти.

Но…

Он оставался спокойным, невообразимо, немыслимо спокойным. Ни пытки, ни лишения, ни поражение в битве всей его жизни — если он всё же имел отношение к восстанию в Старнике, что уже в принципе вызывало сомнение, — не сломили хозяина тринадцатого замка. Не смогли кардинально изменить его.

— Ты не помнишь? — он удивился, и в этом удивление не было ни капли сарказма. — Действительно, не помнишь. Но почему?

Алариус Мезонтен смотрел на меня единственным уцелевшим глазом, но я чувствовала его цепкий тяжелый взгляд, словно наброшенную металлическую сеть.

— Возможно, дело в сочетании краткосрочного стазиса и удара антимагического полога, — наконец заключил он, словно мы находились на какой-нибудь лабораторной работе в Академии. Или на научном симпозиуме в Лицее.

— Стазис? — спросила я. Абсурдная светскость беседы на земле за телегой с лежащим в ней трупом, отделявшей нас от сражающихся магов, сводила меня с ума.

— Я погрузил тебя в стазис, уж больно не вовремя ты прилетела, — отмахнулся он. — Совершенно безопасный магический сон, но на вас магия действует слишком своеобразно, поэтому вероятно… Агрессивная чужеродная магия и вовсе не действует, но моя… стазис и полог ударили одновременно, в этот же момент началась трансформация, в итоге ты осталась вот в таком дебильном виде, да еще и без памяти. И все эти месяцы ты ходила вот так?! Боги, Кори!

Он отчитывал меня как ребенка, не вымывшего руки перед обедом, а я ничего, ничегошеньки не понимала и не знала, безумен ли этот человек или нормален.

— Вы Алариус Мезонтен?

— А ты изменилась, — он прислонился к спиной к пыльному колесу, вытянув вперед длинные худые ноги. — Не узнать. Впрочем, не изменилась, скорее, просто раскрылась. Но я никогда в тебе не сомневался. Мак носился с тобой, как с драконьим яйцом, а я всегда знал, что эта покорность и овечье блеяние — только маска. Ты же Торико.

Из его уст это слово не вызывало желания убивать. Ни малейшего.

— Кто такие Торико? — я думала, он снова не ответит и опять ошиблась.

— Твой род, один из нескольких иномирных родов, издревле живших в Корине, — неожиданно охотно отозвался Мезонтен, с интересом, как мне показалось, разглядывая меня, землю, ворота и собственные ноги. — Твою семью уничтожили, вырезали под корень, ты осталась в живых чудом. Мои предки водили с твоими общие дела, неважно, но в итоге Мезонтены поклялись оказывать любую помощь при необходимости — кто же знал, что всё так обернётся! Вас боялись, никто до конца не знал, что вы умеете, будучи лишёнными привычной нам магии. Впрочем, я думаю, до той карательной экспедиции вам всё же предлагали перейти на службу, но ни Торико, ни какой-либо другой подобный род никогда не станет служить кому бы то ни было. Вы заключили давний договор с коринцами об автономном проживании на их территории, вот только уверен, что Митас решил односторонне его разорвать. Торико отказались выполнять условия и были ликвидированы. А ты выжила. Как в той детской сказке, где птичка, увидев, как гадюка подбирается к гнезду, от отчаяния вышвырнула одно из яиц вниз, а оно возьми да и упади в мягкую травку… Ты была тем самым драгоценным яичком, моя Кори, вот и спаслась мне на радость… Или не только мне? Ты спала с этим мальчишкой Альтастен? Впрочем, плевать. Похоже, сегодня я всё-таки сдохну. Я рад, что это случится так, рядом с тобой. Выйдя на свободу, я искал тебя. Ты была неосторожна в столице, когда убила тех мерзавцев. Надо было избавиться от тел. И как ты могла так засветиться в Лицее? Глупо, Кори.

— Мы были знакомы? Вы, я и… он? — беспомощно повторяю я. Дура. Спрашивать надо не об этом, надо искать возможность спасти Сартвена, выбраться отсюда, уничтожить того мага, но я хочу знать. Я так хочу всё узнать! А он отчитывает меня, словно нет ничего важнее этой ценной информации — когда убиваешь, надо избавляться от тел.

— Ещё как, Кори, ещё как… много лет ты радовала мои глаза, согревала постель и душу, девочка. Мак идиот, если думал, что я не вижу, как он пускает на тебя слюни, но я-то знал, что, пока я жив, ему ничего не обломится. Моя Кори. Так даже лучше, что ты всё забыла. Я хочу, чтобы ты жила.