Нора Робертс. "Рожденная в грехе" (СИ)

Она послушалась его голоса и открыла глаза, как он велел. Минуту блуждала меж двух миров, каждый из которых мнился знакомым и достоверным.

Рассвет, уже почти рассвет, в полудреме осознала она. А еще пахнет весной. Расступается мгла, и уже отчетливо видны серые, холодные камни вокруг. Руки любимого крепко обнимают ее.

- Твой конь, - она принялась озираться по сторонам. Она ведь только что слыхала, как звенят вплетенные в его уздечку бубенцы, как нетерпеливо бьет он копытом, снаряженный в дорогу.

- Они еще в конюшне, - Мерфи крепко охватил ее подбородок и снова повернул ее лицо к себе. - А где ты?

- Я... - она моргнула и наконец, очнулась совсем. - Мерфи?

Он внимательно посмотрел ей в лицо, в его сощуренных глазах мелькнула горечь. - Ты помнишь, что там произошло? Что я совершил, почему потерял тебя?

Она мотнула головой. Отчаяние и страх улетучивались. - Я спала, думаю, вот и все.

- Скажи, что я сделал.

Но она уткнулась ему лицом в плечо, найдя в нем спасительное тепло и поддержку. - Это просто сон, - упрямилась она. - Уже утро?

Он хотел было допытаться, но сдался. - Да, почти. Я должен увести тебя в гостиницу.

- Так быстро.

- Я бы повернул солнце вспять, но не могу, - крепко обнял ее еще раз и встал, чтобы взять одежду.

Свернувшись под одеялом, Шаннон проводила его глазами и ощутила, как волна сладострастия накатывает вновь. Она села, одеяло сползло вниз, к бедрам. - Мерфи? - Он обернулся, и она отметила не без удовольствия, как помутнел его взгляд. - Люби меня сейчас.

- Это лучшее, чем бы я хотел заняться, но в доме сейчас вся семья, и никто не знает, когда хоть один из них... - он осекся, когда она поднялась в полный рост, стройная и прекрасная в своей наготе. Одежда выпала у него из рук, она двинулась к нему. - Люби меня, - повторила она и обвила руками его шею. - Быстро и безжалостно. Как было в последний раз.

В ней таилась ведьма. Он знал это с той минуты, когда впервые увидел ее. Теперь ее чары расцвели и нагло, вызывающе сквозили в глазах. Хоть и засипела она, когда, ухватив за волосы, он откинул ей голову назад, взгляд не поколебался.

- Тогда вот так, - хрипло изрек он и потащил ее по кругу. Припер спиной к огромному камню и, обхватив за бедра, оторвал от земли.

Она обвилась вокруг него руками и ногами, изнывая и изнемогая. Он вошел в нее сразу, резко и глубоко, невероятная мощь изверглась между ними, сокрушая обоих с быстротой и жестокостью, которой желала Шаннон.

Глаза в глаза, неистовые толчки, учащенное дыхание, быстрей и быстрей. Ногтями впилась она ему в плечи, на губах застыл дикий восторг от того, в каком вопиющем экстазе слились их тела воедино.

У него подкосились ноги, а ладони взмокли так, что теперь он боялся уронить ее. Частое и шумное, как у загнанного пса, дыхание, тяжело отдавалось в ушах.

- О Боже, - он часто заморгал, смахивая ресницами пот, что катился градом. - Господи, Боже мой!

Повиснув у него на плече, она залилась счастливым смехом. Он триумфально фонтанировал в ней.

- У-ух, я снова живу! - она широко откинула руки, и ему пришлось удерживать ее на весу, одновременно восстанавливая дыхание. - Ты сейчас живее всех живых, да. А меня едва не кончила на хер, - усмехнулся он, балансируя с ней, чтобы не опрокинуться обоим. Крепко поцеловав, опустил ее на землю. - Одевайся, женщина, пока я еще дышу.

- А пробежимся по полю голышом?

Он глубоко выдохнул и нагнулся за лифчиком. - Да, моя благочестивая матушка это оценит, если ей вздумается зайти на двор и оглядеться вокруг.

Развеселившись, Шаннон нырнула в лифчик и выудила трусики из травы. - Клянусь, твоей благочестивой матушке известно, чем ты занимался, поскольку не явился домой в ночь.

- Знать и видеть своими глазами - не одно и то же, - он игриво шлепнул ее по заду, когда она наклонилась за рубашкой. - Ты такая сексуальная в мужской одежде. Давно хотел сказать.

- Сугубо мужской взгляд, - поправила она, застегивая просторную рубашку.

- Не вижу разницы, - он присел на траву, чтобы обуться. - Ты выйдешь со мной сегодня вечером, Шаннон, если я приду за тобой?

Она уставилась на него сверху вниз, слегка обалдело и с явным умилением. Манера, с которой задал вопрос мужчина, минуту назад охваченный животной страстью, очаровала ее.

- Пожалуй, я могла бы согласиться, Мерфи Малдун, - парировала она, имитируя западно-ирландский говор.

Он иронично улыбнулся, подкидывая ей туфель. - Ты все еще говоришь как янки. Но мне нравится эдакий твой... сладенький акцент.

Она фыркнула. Сладенький акцент, значит. Ладно. Склонилась, чтобы собрать одеяла, но он упредил ее руку. - Оставь. Прошу тебя.

Улыбнувшись, она изогнула кисть, и пальцы их переплелись. - Ну, раз просишь...

- Я провожу тебя до дома.

- Ты не обязан.

- Еще как, - он вывел ее через каменную арку в поле, где заря принялась расцвечивать росистую траву. - Не просто обязан, но еще и желаю.