Норби

– На Землю, – без колебаний ответил Норби. – Мы на Манхэттене. Просто вышло так, что мы приземлились на островок посреди лодочного пруда в Центральном парке, а «Гиперспейс-1» немного не дотянул до места и ушел под воду. Тут нет моей вины. Компьютер немного ошибся, пытаясь управлять двумя кораблями одновременно, и промахнулся на несколько кварталов от нашего дома. Сейчас я подправлю координаты, но если вам не терпится, можете отправляться домой пешком. Правда, придется немного поплавать, но снаружи и так идет дождь. Вы промокнете даже в том случае, если я приземлюсь на крыше.

– Промокнем, но не вымокнем до нитки, – заметил Фарго.

Йоно встал и снял свой китель.

– Я не собираюсь ждать, – заявил он. – Кто знает, куда Норби забросит нас в следующий раз? Проклятье, ненавижу ходить мокрым!

– Но, адмирал, это совсем не обязательно, – вмешался Джефф. – Олбани может позвонить в полицейское управление, и они пришлют флиттер-тягач. Он заберет Вас, как сломанное воздушное такси, и отвезет в нужное место.

– Нет! – рявкнул Йоно. – Я не позволю обращаться со своим кораблем как со сломанным воздушным такси!

– Я просто привел пример. Уверен, что к Вашему кораблю отнесутся с величайшим уважением.

– Нет, Джефф. Дело в том, что я предпочитаю не привлекать внимание к «Гиперспейсу-1». Я забрал его на весьма неофициальном основании, стремясь как можно скорее прийти к вам на выручку.

– Он имеет в виду, что украл корабль, – прошептал Фарго, открыв воздушный шлюз «Многообещающего», находившийся как раз над поверхностью воды.

В этот момент из-под мостика выплыла лодка, направлявшаяся в их сторону. Один человек греб, трое других столпились на носу с какими-то громоздкими приборами, а пятый сидел на корме с весьма раздраженным видом.

– Убирайтесь отсюда! – закричал тот, кто сидел на корме.

– Что он говорит? – спросил Йоно.

– Это английский язык, – пояснил Фарго. – Он сродни Всеобщему Земному языку.

– Я поговорю с ним, – сказала Олбани, пригладив свои золотистые локоны. – Я отлично говорю по-английски, ведь я потомственная уроженка Манхэттена.

– Я тоже, – пробормотал Джефф.

– У Олбани есть не только лингвистические способности, – сказал Фарго. – Пусть лучше она объяснит.

– У нас произошла небольшая авария, – произнесла Олбани, улыбаясь людям, сидевшим в лодке. – Мы покинем это место так скоро, как будет возможно.

– Мне нужно не «скоро», а немедленно. Я должен закончить съемки, пока дождь снова не начался. Послушайте, леди, я арендовал все лодки на лодочной станции, чтобы никто не ездил по озеру, а мое разрешение на съемки заканчивается с завтрашнего утра.

– Съемки? – тихо спросил Джефф[4].

Олбани нащупала рукоять станнера на своем поясе.

– Послушай, парень, в Центральном парке никому не позволено стрелять! – крикнула она.

– В самом деле? У меня есть разрешение. Я снимаю двух молодых людей в романтической любовной сцене, вот-вот пойдет дождь, и вы должны убраться отсюда, иначе я подам в суд!

– Я понял, – с облегчением произнес Фарго. – Они снимают фильм для голографического телевидения.

– Что за чушь! Мы не снимаем людей голыми. Мы снимаем законный фильм, в который вложена куча денег. В последний раз предупреждаю: убирайтесь отсюда!

В этот момент дождь пошел снова – как раз, когда Джефф посмотрел в направлении Пятой авеню, где должен был стоять их дом.

Человек, сидевший на корме лодки, замысловато выругался, погрозил небу кулаком и приказал гребцу плыть к лодочной станции на другом берегу.

– Мы получили отсрочку, – сказала Олбани. – Норби, у тебя все готово? Так не терпится попасть домой!

– Подождите! – крикнул Джефф. – Нашего дома там нет, и линия горизонта какая-то странная. Мы совсем не дома. Мы попали в прошлое! Не удивительно, что пруд такой грязный, а в парке так много мусора.

– В таком случае, часть мусора должно составлять то, что раньше называлось газетами, – пробормотал Фарго. Он пробежался по островку под дождем и подобрал печатный листок. Взглянув на печатные буквы, он горестно застонал.

– Мы в двадцатом веке!

– В конце двадцатого века, – поправил Норби. – Я как раз выяснял это у компьютера, поэтому и задержался. Я не виноват, что мне пришлось тащить два корабля вместо одного.

– Я хочу домой, – сказала Олбани. Вся ее обычная жизнерадостность куда-то исчезла. – Я предпочитаю жить в то время, когда люди знают, как содержать воду и воздух в чистоте, и заботятся об окружающей среде.

– Я не возражал бы и против Джемии, – сдержанно заметил Фарго. – Но определенно возражаю против двадцатого века. И мне тоже хочется домой.

– Я пытаюсь, – процедил Норби. – А вы только мешаете мне своими жалобами. Кроме того, эта глупая Оола только что выпрыгнула из воздушного шлюза и гоняется за чайками. Вам не следовало оставлять люк открытым.

Когда Джефф вернулся вместе с Оолой, он промок до костей, но Норби как ни в чем не бывало обратился к нему:

– Джефф, тебе нужно соединить свой разум с моим. Я не справлюсь в одиночку.