Ностальгия по крови

– Не думаю, что ради этих четверых несчастных задействовали большие силы. Эти убийства даже не раскрыли.

Безана поднял руку, чтобы попросить у своей приятельницы еще кружку пива. Илария опустила глаза.

– Ну да, мужчина на черном «мерседесе» еще не пойман. Может, он и есть наш убийца.

– Давайте не будем зацикливаться на территории, на нулевом убийстве. Наш Неизвестный мог и не орудовать здесь, на своей территории, а вполне мог промышлять, допустим, за границей. Он едет в отпуск на Кубу, как и многие каменщики в этих краях. Там кадрит какую-нибудь девчонку и нападает на нее. Естественно, новость до нас не доходит. Она может не дойти и до кубинских газет. Кастро никогда не любил плохую пропаганду. Знаете, сколько народу там пропало? Их сожрали акулы, а не каннибалы, когда они пытались сбежать в Майами. Кто заметит разницу?

По телу Иларии прошла дрожь.

– Или в Мексике, – продолжал Безана. – Подумайте о Мексике. Несколько месяцев назад я прочитал, что вдоль границы ежегодно пропадает больше двадцати шести тысяч человек из Центральной Америки, пытающихся добраться до Соединенных Штатов. Семьдесят человек в день. Думаете, кого-то интересует, пропадет на пять или десять женщин больше или нет?

– Ладно, предположим, все так и было: наш Неизвестный расправился не со второй, а с двадцатой жертвой, – согласилась Илария. – Почему же он хочет, чтобы его поймали именно сейчас

?

– Отличный вопрос, Пьятти, хотя и очень трудный. Почему? Может, он просто зазнался? Он привык ни с кем не считаться и возомнил себя хитрее детективов. А может, с ним что-то случилось.

– Например?

– Откуда мне знать? Траур? Развод? Проблемы с работой? Сейчас кризис, может, у него больше нет денег на «отпуск», назовем это так.

– Значит, ему приходится довольствоваться местными деликатесами, – заключила Илария и вдруг заметила, что начала говорить совсем как Безана.

– Кризис есть кризис, – усмехнулся он, – приходится отказывать себе в тако и довольствоваться казончелли [52].

28 декабря

Поднимаясь по лестнице, Безана получил сообщение от жены. Как всегда, ничего хорошего там не было. Она хотела, чтобы он оплатил для Якопо курсы баскетбола и занятия в бассейне, о которых они, вообще-то, не договаривались. Но это еще ладно. Больше всего Марко поразил шантаж, припасенный Мариной под самый конец. Она не упустила случая заметить, что после каждого обеда с отцом Якопо возвращается в подавленном настроении.

К сожалению, Безана уже проводил Иларию до дома. Ему бы сейчас очень помог разговор о серийном убийце. Все лучше, чем остаться одному в тишине убогой двушки, которую он снимал, чтобы оставить дом жене и сыну. И все его книги там, в кабинете с голубыми стенами, где ему так хорошо работалось. Может, именно поэтому ему так нравились придорожные кафе.

Интересно, наверное, теперь его кабинет занимает жених Марины… При одной мысли об этом Безану пронзила острая боль. Черт с ней, с кроватью, она никогда ему не нравилась: претенциозно-барочная, со слишком высоким изголовьем. Он даже поругался с Мариной, которая заказала кровать, не посоветовавшись с ним. Пусть теперь на этом жестком матрасе спит Армандо. Он уже достаточно наворочался по ночам, думая о том, как теряет женщину, лежащую рядом. А теперь ему все равно. Но кабинет – нет уж, увольте! Будь у Безаны деньги, он перевез бы его целиком. Тщательно подобранные книги, отцовский письменный стол, удобный стул, притащенный из редакции, где делали ремонт и выбрасывали старую мебель.

Безана огляделся вокруг. Полупустая двушка, и больше ничего. Стоило работать всю жизнь, чтобы остаться ни с чем? Он на секунду закрыл глаза. На пенсии станет еще хуже. Что он будет делать по вечерам, если не размышлять о великих грехах человечества? Придется размышлять о собственных, убогих и ничтожных?

Газете Безана отдал свои лучшие годы, работая днем и ночью. Часы, даже минуты, за которые его постоянно упрекали. Может, потому, что он никогда их не считал. Времени было с избытком, у времени не было точных границ, и он странным образом чувствовал себя в ответе за это время. Если меня здесь не будет, если я не буду пытаться понять, то кто расскажет, как все было на самом деле? Сколько раз его усилия помогали следствию… Этому Безана предпочел бы не учить девчонок вроде Иларии, у которых нет будущего в мире журналистики: этот мир клонится к закату. Иначе ей пришлось бы усваивать все, как усваивал он: вопрос жизни или смерти. Но ведь люди по-прежнему живут и умирают.