Новая Дикая Охота

Двухэтажный дом на улице Вису Швентую становится высоким сказочным замком в новоготическом стиле, он мечтал об этом последние двадцать лет, насмотревшись журнальных картинок, которыми обклеили спальню жильцы одной из квартир; плиты, которыми вымощена Кафедральная площадь, делаются солёными, даже жаль, что никому не приходит в голову их лизать; на улице Укмергес пожилая женщина в тёплой, не по сезону шубе выходит на балкон, командует строгим учительским голосом: «Отдать швартовы!» – и их, надо думать, таки отдают, по крайней мере, балкон отделяется от огромного многоквартирного дома и куда-то, покачиваясь на волнах тьмы и фонарного света, плывёт.

* * *

31 октября 2020 года, 03:12

– Уже уходишь? – огорчился город. – Этому я совершенно не рад!

– Да и я не особо, – честно призналась Елена. – Я бы здесь ещё побыла! Но тут ничего не поделаешь. Я – явление нестабильное. В любом месте, где ни возникну, существую только один местный час, а потом надо начинать всё сначала, где и когда получится. Как повезёт.

– О, это я хорошо понимаю, – ответил ей город. – У нас тут много нестабильных явлений. Очень уж я вашего брата люблю. – И спохватившись, добавил с далеко не всегда присущей ему галантностью: – Но настолько прекрасного и удивительного нестабильного явления здесь до сих пор ещё не было. Я в восхищении. Приходи ещё поиграть!

* * *

Неинтересно подробно рассказывать, как после исчезновения Елены Зандманн, или что это было, реальность снова приходит в порядок. Приходит, и ладно, что с неё (реальности) взять. Но, справедливости ради, всё же не совсем в тот порядок, который был у нас час назад, до её появления, а в какой-то неуловимо иной.

hostforsale.com

В тяжёлой клетчатой юбке до пят, в накрахмаленной до скрипа белоснежной блузке, она вошла – не с улицы, а откуда-то из глубины помещения, то ли из туалета, то ли из подсобки – остановилась в нескольких шагах от меня, громко сказала: «Ножки медовые, сапожки пудовые, ножки болят, на ручки хотят», – и рухнула на пол.

Мы так растерялись, что сперва никто не спросил: «Кто это, откуда она взялась?» – а потом уже и спрашивать было не о ком, потому что женщина исчезла. Не встала, не ушла, не убежала, не отползла к выходу, а просто исчезла, как будто не было её никогда.

– Нннаверное, это один из моих новых пппризраков, – наконец сказал Василий. – Извинннините. Я сам впервые в жы-жы-жизни её увидел. Вслепую их ззза… ззззаккказал.

В школе он тоже так заикался; к старшим классам, вроде, прошло. Но вот опять вылезло. Впрочем, ничего удивительного. Мы сами сейчас не заикались только потому, что молчали, огорошенные объяснением Василия чуть ли не больше, чем исчезновением женщины в клетчатой юбке. И вопросительно косились друг на друга: «Ты тоже видел? Она была?»

Наконец Матиас закурил. Никто не сделал ему замечания, хотя Нийоле обычно даже на улице начинает возмущаться, когда кто-то рядом с ней курит, а в помещении, по идее, должна была бы сразу поднять адский вой. Но Нийоле молчала. И Василий не попросил Матиаса погасить сигарету или выйти на улицу, хотя он хозяин кофейни, а значит, ответственный за соблюдение правил. Но сейчас ему было не до того.

– Как это – «заказал вслепую»? – наконец спросила Линда. – А можно было сперва посмотреть фотографии? Призрака? Нет, погоди, ты что, призрака заказал? Матерь божья, где?!

– В интернете, – ответил Василий. – А фотографию – нннет, нннельзя. Их невозможно сфотографировать, поэтому заказывать – или вслепую, или ннникак. Я вообще думал, это шутка. Смешной пппроект. Решил, надо их поддержать.

Он ещё слегка заикался, но всё равно улыбнулся. И вообще как-то сразу собрался. Василию нравится Линда, а он ей, пожалуй, всё-таки вряд ли. Хотя, конечно, чёрт её знает, я редко угадываю. Плохо разбираюсь в таких вещах.