Новая история денег. От появления до криптовалют

И в качестве постскриптума к этой главе: экономический кризис, вызванный пандемией COVID-19, вновь явил миру деревянные денежные знаки. В американском городке Тенино, штат Вашингтон, местные власти выпустили некоторое количество тонких деревянных пластинок достоинством в 25 долларов. Особенно пострадавшим от сворачивания бизнеса и потерявшим работу жителям выделили по 12 штук — на общую сумму, соответственно, 300 долларов. За этой единовременной помощью, возможно, последует и другая. А что остается делать? Настоящих денег в казне нет, а помочь людям выпутаться необходимо. На деревянные доллары можно приобрести еду и товары первой необходимости, но на них не купишь ни алкоголя, ни табака. Их не примут в сетевых супермаркетах и за пределами городка. Это не настоящие деньги, а скорее ваучеры или талоны, вроде тех, что выпускаются во многих странах для помощи бедноте и безработным. Но они могут сыграть на какое-то время важную социальную роль. Кроме того, этот пример показывает, что теоретически может существовать механизм, с помощью которого община может найти временное решение для быстрой компенсации острого дефицита денег.

Эпоха фантиков

Когда культовый французский певец и композитор Серж Генсбур сжигал 500-франковую купюру на глазах миллионов телезрителей, он хотел показать этим, что банкнота эта не более чем цветная бумажка со всеми присущими сему предмету физическими качествами, например свойством легко загораться и в течение нескольких секунд превращаться в пепел. И что она, таким образом, ничем не отличается от цветного фантика или обрывка страницы из глянцевого журнала. Интересно, что поступок эстрадной звезды вызвал взрыв общественного негодования — такого, что не забылось и много лет спустя. Казалось бы, давно уже нет ни Генсбура, ни даже франков. А в национальной памяти эта «провокация» сохранилась. Публика возмущалась «снобизмом и барством» богатого человека, которому легко было пожертвовать такими деньгами (почти сотней долларов) ради эпатажа. Станет у него на 500 франков больше или меньше, в его жизни совсем ничего не изменится, в то время как для рядового француза это существенная сумма, многим за нее приходится вкалывать несколько лишних часов, а то и дней. Оказалось, что население и знаменитости живут как бы на разных планетах. Но такая реакция подтвердила и другое — могучую силу денег и человеческую веру в их метафизические свойства, которые тщетно пытался опровергнуть своим публичным действом певец.

Интересно, что делал бы Серж Генсбур с деревянными деньгами — сжигать их перед телекамерой было бы совсем не так эффектно, как пятисотфранковую бумажку. А с электронной записью в компьютере банка, главной формой существования современных денег, что бы Генсбур сделал? А с Биткоином?

Но тут читатель может возмутиться: никто в те времена даже представить себе не мог появления криптовалют. Да и вообще, дался нам этот француз, хоть и российского происхождения. У нас же есть свой, родной фольклорный персонаж, занимавшийся публичным сожжением ассигнаций. Имевший, впрочем, наверняка не одного реального прототипа. Речь о каком-то, возможно слегка нетрезвом, купце, который зажег сторублевку, чтобы найти в темноте, под лавкой, закатившийся туда пятиалтынный. Считается, что эта история очень значительна — раскрывает психологию нашего народа, а также его истинное отношение к деньгам. Но трактуется по-разному.

Первая интерпретация — это все понты, история из той же серии, что и анекдот о трех грузинских богатеях, соревновавшихся друг перед другом в щедрости. Один дал сто рублей на чай гардеробщику и сказал — сдачи не надо. А второй дал ему сто рублей и сказал — пальто не надо. А третий пальто взял, но вручил его таксисту вместе со ста рублями (ну, или тысячей) и сказал — покатай пальто. Такой вот своеобразный индейский потлатч на грузинский манер. («Потлатч» — так назывался обычай некоторых племен, у которых социальный статус определялся ценностью раздаваемых подарков, зачастую бессмысленных; о нем подробнее позже.) А сжигание сторублевки в поисках копеек — это, стало быть, потлатч русский. Второй вариант — просто пьяная дурь, что тут гадать. Надрался не слишком умный купчина до ежиков, вот и куролесит. Третья, куда более интересная, версия прочтения ситуации вот какая. Надрался-то он, может, и надрался, и куролесит, это само собой. Но — что у трезвого на уме, или «под умом», в подсознании, то у пьяного — на языке или в действиях. Не верит в глубине души купец в бумажные деньги, вот в чем дело! Монетки, они ближе, роднее, понятнее! И некоторые даже полагают, что в этом есть нечто специфически национальное, русское. Насчет национального — сомневаюсь, через этап недоверия к банкнотам прошли на разных стадиях многие народы. Но некоторое, усиленное алкоголем, пренебрежение к «бумажке» наверняка имело место.