Новая история денег. От появления до криптовалют

Конечно, в жизни все гораздо сложнее такой схемы. Для начала, кормление птиц может быть для кого-то самой важной вещью на свете. Ради сохранения домашнего скота многие пойдут на лишения — серьезное снижение личного потребления. Не говоря уже о том, что Боб может просто оказаться алкоголиком — и ни за что не откажет себе в удовольствии гнать виски из собственного зерна. И наконец, понятно, что в реальности на формирование цен на зерно влияет множество других факторов: цены на другие культуры и на скот, государственные субсидии и внешняя торговля, политика и бог его знает что еще. Но все эти факторы ощетинятся своими предельными максимумами и минимумами — например, государственные субсидии далее некоего предела уже не работают. Вот так что-то в этом духе происходит из года в год, и цену установит не какой-то Госплан, а господин Рынок, который получит весь необходимый для этого объем информации с помощью одного, но сверхмощного естественного «компьютера» — с помощью денег. Деньги и добудут, и передадут информацию, и измерят стоимость, и позволят осуществить товарный обмен. И даже помогут составить планы на будущий год — например, решить, какую площадь и какой культурой целесообразно засеять. Вот сколько способностей у этой штуки, у денег! И это — только начало. Ну и вообще, в реальной жизни в роли фермера Боба выступают скорее государства. И вот уже страна целины, бывшая житница СССР — ныне вполне независимый Казахстан — сообщает о введении тарифов на экспорт пшеницы. И это вам не фокусы какого-нибудь выдуманного Бората, нет, это вполне осознанная реакция на ситуацию на всемирном рынке качественного зерна. Деньги выполняют ту самую свою информационную функцию и говорят казахстанскому правительству, что надо вводить экспортные пошлины. К аналогичным мерам уже когда-то прибегали и Россия, и Аргентина. А все потому, что на мировых рынках цены вырастали. В некоторые годы неурожай случался в США и некоторых странах ЕС, а также в Австралии, пораженной засухой. Границы полезности быстро сдвигались. Если предложение снижалось, бедняге спросу приходилось затягивать пояс. Кто-то сможет позволить себе более высокую цену на хлеб, но многие — нет. И вот теперь, после пандемии коронавируса, Всемирная продовольственная организация опасается, что в Африке вновь начнет расти число голодающих и даже умирающих от недоедания детей.

В реальности сегодняшнего капитализма есть безобразная сторона, которую трудно, невозможно защищать. Это — уничтожение продовольственных излишков во имя сохранения стабильных цен. Такая практика в мире, в котором дети умирают от голода и недоедания, разумеется, глубоко аморальна. Но даже с чисто экономической точки зрения — каково средневековье! Не только нелепо устроенная советская экономика, но и самый суперпупер-капитализм эпохи деривативов занимается планомерным и широкомасштабным value destruction — уничтожением стоимости, уничтожением ценностей. Что может быть противнее душе экономиста? И кстати, вроде бы все получается аккурат по марксизму: проклятие перепроизводства — разве нет? Ну разумеется! Но вся беда в том, что марксистская попытка предложить некую системную альтернативу этому неудачному устройству мира оказалась на практическом уровне несостоятельной. А так красиво, так логично все выглядело в теории… Правда, Россия отличилась на этом неблагородном поприще еще больше, чем западные благополучные страны, начав уничтожать продукты по причинам политическим, пытаясь так наказать экспортеров, отказывавшихся проникнуться патриотическим духом так называемых контрсанкций. Но наказывается таким способом в основном собственное население. А уж в эпоху коронавируса это и вовсе кажется окончательным варварством.

Рубль — это многое объясняет!

Деньги — штука прочная, способная выдержать очень многое, сломать их очень трудно, но не невозможно. Понятно, что когда они все-таки ломаются, то ломается прежде всего вера в них. Потому что мы с вами уже установили: деньги не в бумажках и монетках и не на электронных счетах, а у нас в головах. Именно вера обеспечивает прочность даже в условиях инфляции (и правительства иногда нещадно эксплуатируют эту веру). Особый, редчайший случай в мировой истории — когда правительства веру эту, наоборот, сознательно разрушают. Но и это дается не так просто.