Новая история денег. От появления до криптовалют

Или вот еще пример, несколько иного свойства. Однажды я с коллегами путешествовал по Японии — по приглашению одной уважаемой местной газеты. И вот помимо множества других чудес решили хозяева показать нам образец народного капитализма и привезли в одно рыболовецкое хозяйство на берегу моря, не очень далеко от Нагасаки. Хозяйство было чем-то вроде кооператива, объединявшего несколько сотен местных рыбацких семейств. Соединение сил позволяло им скидываться, когда это было необходимо, брать сообща кредиты и так далее. Все вообще работало там замечательно и слаженно, как часы. Но особенно меня поразил маленький научно-исследовательский институт (или лаборатория) при этом кооперативе. Несколько трудившихся там инженеров и молодых ученых корпели над способами повышения эффективности труда рыбаков, внедряли всякие мелкие и крупные инновации. Особенно они гордились разработкой одной небольшой группы (три человека, кажется), члены которой придумали, что делать с рыбными отходами, и прежде всего костями. Какой-то они изобрели очень экономичный способ, как перерабатывать эти пропадавшие до этого отходы в замечательные витамины и пищевые добавки, за которые фармацевтические компании были готовы платить приличные деньги. Уже через год все расходы окупились, кредиты были погашены, и кооператив получил источник регулярных дополнительных доходов. «Какую же премию дали вы таким замечательным изобретателям?» — спросил я. Руководители очень удивились. «Какую еще премию? За что же они у нас зарплату получают?» А все это происходило в то время, когда в СССР вдруг задумались о важности материального стимулирования. Когда гремел фильм «Премия» и так далее. И нам это было совсем непонятно: как это так, даже в «совке» дали бы пару месячных окладов за такое замечательное дело, а здесь-то, в меркантильном мире капитализма? Что-то концы с концами не сходятся.

Позднее я обсуждал эту проблему с японскими экономистами, и вот каков примерно был их комментарий. Конечно, особенности национального менталитета играют большую роль. Можно даже предположить, что социализм больше подходит японцам с их педантичностью, дисциплинированностью и терпеливостью, чем русским. Но не в этом дело, потому что никакого социализма в Японии все-таки нет. А вот что есть, так это довольно высокая безработица, при которой иметь постоянный приличный заработок — уже само по себе счастливый жребий, и никакого дополнительного стимулирования не требуется. Мало того, частью общества премии воспринимаются как нечто подобное чаевым, к которым традиционно существует несколько презрительное отношение. (И, если вдуматься, действительно, разве чаевые — не та же премия по своей сути?) Далее — сотрудники такого института по условиям своего контракта обязаны находить экономически выгодные инновации, и если они в этом не преуспевают, то за что же им зарплату платить и при чем тут премии?

Ну и наконец, последнее, но очень важное обстоятельство: японцы чрезвычайно, до трепетности, уважают свою валюту — иену. Вера в нее почти абсолютна. А долго бы она, эта вера, продержалась, если бы иена была валютой слабой, неконвертируемой, неполноценной по отношению к другим, к тому же доллару — деньгам победителей и оккупантов? И если бы на иену не все и не всегда можно было бы купить? Японцы народ стоический, подождали бы, потерпели. Некоторое время. Не очень долго. А потом началось бы, пожалуй, весеннее, осеннее или зимнее «наступление трудящихся» (это был такой любимый советскими пропагандистами термин). И стали бы тогда японцы требовать себе всяких поблажек и действительно премий, например. Но и премии вряд ли бы помогли. С уважением можно относиться только к настоящим деньгам, ведь они мера твоего труда и социального статуса.

Но вернемся к НЭПу. В 1922 году Ленин решил, что особенности русского национального характера тоже требуют существования уважаемой, крепкой валюты. По крайней мере, до тех пор, пока большевики не укрепят свою власть. Ему с трудом удалось уговорить своих товарищей по партии — им было до боли обидно согласиться на восстановление этого уже почти уничтоженного, презренного буржуазного института, этой гнусной сути капитализма, проклятой Марксом (помните: «мать всех извращений, разрушитель всех социальных отношений»). Я уверен: если бы Ленин товарищей не уговорил, то советской власти очень скоро пришел бы конец. Парадокс: конвертируемая валюта как спаситель коммунистической власти.