Новая жертва

 В один прекрасный день Лукас отправился на центральный рынок, желая поговорить с Жукой. Разговор вышел крайне неприятный. Парень грубил, старался унизить Жуку. Жука, который поначалу вполне искренне пытался успокоить нервного парнишку, постепенно умолк, поняв, что в Лукасе говорит только обида.

 — Не смейте встречаться с моей матерью! Она мне очень дорога, и я сумею оградить ее от недостойных знакомств! — закончил Лукас.

 Жука видел, что Лукас боится лишиться поддержки матери, боится потерять своего самого близкого человека и поэтому изо всех сил защищается от посягнувшего на нее врага. Сострадание и невольное сожаление о тех силах, которые им с Эленой придется потратить на то, чтобы как-то успокоить и поставить на ноги своих неоперенных еще юнцов Яру и Лукаса, — вот что чувствовал Жука, глядя на недобро набычившегося сына Элены.

 Элена сказала, что идет на вернисаж, вышла из дома и села в машину. Но поехала она вовсе не в выставочный центр. В небольшом сквере у нее было вновь назначено свидание с Жозиасом. Она снова ехала к нему с деньгами.

 — Я не знаю как, но закончи с этим делом! — умоляющим голосом повторяла Элена. — Ты же сам понимаешь, что это для меня значит! Мое благополучие, благополучие всей семьи зависит от этого.

 — Понимать-то я понимаю, — ответил Жозиас, — только вот обещать ничего не могу. Уж больно дело-то сложное. Сама знаешь.

 — Знаю, но верю, что и невозможное становится возможным, если очень захотеть.

 Жозиас с сомнением сунул деньги в карман.

 — Попробую, но обещать тебе ничего не могу, — сказал он.

 — Все! Все в моей жизни зависит только от тебя! — такими словами проводила его Элена.

Глава 15

 Филомене не составило большого труда разыскать Адалберту. Где еще можно было искать забулдыгу, прощелыгу, прожигателя жизни? Конечно, в привокзальной дыре, в квартале красных фонарей. Там она его и обнаружила. В плохоньком отельчике, потасканного, постаревшего, полысевшего. Филомена смотрела на него не без брезгливости и лишний раз пожалела, что Элизеу все еще в отъезде. Будь здесь ее разумный положительный муж, он прекрасно справился бы с этим не слишком приятным делом. Не только брезгливость, но и жалость к этому опустившемуся отпрыску благородной фамилии чувствовала Филомена.

 В свое время Адалберту был неотразим, никто не умел так, как он, носить фрак, есть рябчиков и играть тростью. Все это особое умение, оно передается из поколения в поколение, за один раз этому не научишься. Не будучи сама аристократкой, Филомена ценила аристократизм. При этом она прекрасно понимала, что аристократические замашки — женщины, скачки, пристрастие к роскоши — обходятся дорого. Неудивительно, что все деньги Кармелы утекли неизвестно куда.

 Адалберту был немало удивлен, увидев перед собой свояченицу. Он считал, что семейная страница его жизни закрыта навсегда. Но оказалось, что открывается не только новая страница, но и начало главы весьма завлекательно.

 Филомена предложила Адалберту за месячный срок вернуть себе прежний аристократический блеск и обаяние неотразимого мужчины, а потом появиться у нее в доме и повести свою дочь Изабеллу к алтарю. Для приведения себя в порядок Адалберту открывается не слишком большой, но кредит.

 —Ты должен поладить и с Кармелой, — прибавила Филомена, и Адалберту понял, что это и есть главное задание. — Если вы поладите, я приищу тебе доходное место, вполне возможно, управляющего моими ресторанами, и ты не будешь на меня в обиде.

 — А если нет? — спросил Адалберту.

 — Вернешься в свою дыру, — холодно ответила Филомена.

 «Игра стоит свеч», — решил Адалберту, уставший от хронического безденежья и неаппетитных запахов дна, которые, скатываясь все ниже и ниже, он чувствовал все острее и острее.

 Облик и образ жизни стареющего светского льва не претили ему, и он принял предложение Филомены.

 Филомена с торжеством в душе смотрела за ужином на Кармелу, а та, погрузившись в грезы сродни девическим, улыбалась счастливо и безмятежно, как умеют улыбаться только очень любимые женщины.

 «Дуреха безмозглая, — подумала про себя Филомена, — но я эту дурь очень скоро из тебя выбью», — а вслух сказала:

 — Подумай, какая чудесная новость: Адалберту прислал о себе весточку. Он коммерсант, ведет дела с Аргентиной, здесь бывает наездами, но на свадьбу Изабеллы приедет обязательно. Судя по тону, он преуспевает.

 — Я и думать о нем не хочу! — резко ответила Кармела, сдернутая со своих розовых небес на грешную землю.

 Правду сказать, грешная земля в виде номера в мотеле и розовые небеса прекрасно между собой сочетались в жизни Кармелы, но это была ее собственная земля, и никакого отношения к Адалберту она не имела.

 Да, они встречались с Адреану в мотеле, и Кармеле все время казалось, что ей снится чудесный, волшебный сон. Столько нежности, столько любви, столько восхищения получала она от Адреану, что невольно шептала про себя: «За что же мне такое? За что?» Сама она благоговела перед этим юным прекрасным божеством, которое и ее сочло небожительницей...