Новаторы

— Всякое дело, которое выполняют более одного и не менее двух человек, невозможно без организации. Один горняк в забое не воин. Ему надо подогнать лес для крепления, подать сжатый воздух для молотка, откатать добытый уголь. В нашем случае Стаханов и вовсе не мог быть одиночкой. За ним шли два крепильщика. Значит, трое непосредственных участников. Техническая подготовка рекорда легла на начальника участка Машурова. Это четвертый участник. А морально-политическая подготовка была моей обязанностью, как парторга и секретаря шахтной партийной организации. Мы, коммунисты, организовали рекорд!

Да, Петров был организатором рекорда — это все знали, видели, чувствовали. Но если Стаханов заслуги своего личного подвига в значительной мере относил к Косте, то сам Костя с той же искренностью отнес величие своего личного участия в рекорде к заслуге шахтной партийной организации. И оба были правы.

Неважно, что в тот конкретный момент Стаханов находился в положении воспитуемого, а Петров — воспитателя. Стаханов — беспартийный. Петров — член партии. Немного времени прошло, как партийным стал и Стаханов. Причем в партию был принят постановлением Политбюро ЦК ВКП(б), без прохождения кандидатского стажа. Тот же Петров сказал о нем: «Он прошел весь кандидатский стаж за одну ночь с 30 на 31 августа 1935 года». Да так оно и есть.

И прав был Константин Петров, когда он видел в стахановском рекорде не частный случай, а победу партии.

Шквал рекордов, последовавший за ударом отбойного молотка Стаханова, опроверг все старые представления о производительности труда советского рабочего.

На шахте «Центральная-Ирмино», где работал Стаханов, менее чем за год добыча угля почти удвоилась.

В разных концах страны, в различных отраслях производства, люди разных профессий, молодые и старые, мужчины и женщины, партийные и беспартийные почти в одно и то же время сломали старые нормы выработки, старые проектные мощности, освященные самой наукой, опрокинули их и ринулись вперед. Сила и быстрота движения явились результатом того, что оно было подготовлено всем предшествующим развитием социалистического строительства в СССР. Стахановское движение унаследовало опыт и ранних этапов соревнования, носивших форму коммунистических субботников, и ударничества 20-х — начала 30-х годов, увенчанных трудовыми подвигами нашего народа. Шахтеров-стахановцев сразу же поддержали машиностроители. На Горьковском автозаводе кузнец Александр Харитонович Бусыгин установил ряд мировых рекордов на ковке коленчатых валов.

Поднялся культурно-технический уровень рабочего класса. Возросло материальное благосостояние. Пафос строительства, как к тому призывала партия, был дополнен пафосом освоения новой техники. Все это и послужило почвой для стахановского движения. Удар отбойного молотка Алексея Стаханова стал как бы сигналом ко всеобщему наступлению за высокую и наивысшую производительность труда, достойную социализма.

Первым стахановцем-фрезеровщиком стал рабочий Московского станкостроительного завода имени Орджоникидзе Иван Иванович Гудов. Рекорд на фрезеровке он решил установить, как только появилось сообщение о достижениях шахтеров Донбасса.

— На беседе, организованной в обеденный перерыв партийной организацией, — рассказывал Гудов, — разгорелся спор: одни рабочие заявляли, что у нас ничего не может выйти — «станки делать — это не уголь копать», другие возражали им. Кто-то назвал мою фамилию, рассказал о моих производственных успехах. Его подняли на смех: «Тоже сказал — у нас Стаханов нашелся!» Это меня сильно задело, и я ускорил подготовку к рекорду.

13 сентября 1935 года в ночную смену Гудов осуществил новую, свою технологию на фрезеровке и выполнил норму на 410 процентов. Так было положено начало высоким скоростям в металлообработке, которое развилось в движение скоростников резания металла.

На протяжении ряда лет Иван Иванович Гудов оставался лидером этого движения. Его рекорды следовали один за другим, достигая десятикратного перевыполнения норм. Я дважды наблюдал в цехе за виртуозной работой Ивана Ивановича, где рассчитано было, кажется, не только каждое его движение, но и ритм каждого его вдоха и выдоха. Гудов создал свой стиль работы на станке. А точности и четкости исполнения у Гудова всегда предшествовала тонкая и глубокая мыслительная деятельность. Он брал не только высокой культурой труда, умелой организацией рабочего места. Можно было поражаться — и этому действительно поражались все, — как человек с четырехклассным школьным образованием проникал в инженерные тайны технологии. Превосходя немецкие, а затем и американские нормы, Гудов совершал технические открытия. Он ввел работу с несколькими инструментами, он перешел на групповую обработку деталей, он применил многостаночничество, он усовершенствовал немецкий станок, а в конце концов совместно с инженерами создал свой собственный станок.