Новое о декабристах. Прощенные, оправданные и необнаруженные следствием участники тайных обществ и военных выступлений 1825–1826 гг.

Сравнительный анализ документов следствия, «Алфавита» Боровкова, других источников (мемуаров, доносов, писем) обнаруживает неучтенные следствием обстоятельства, недорасследованные факты, непроясненные показания. В ходе исследования обнаружились прямые аргументы в пользу опровергнутых свидетельств – показаний, которые были сочтены следствием в ряде случаев недостаточными для обвинения и были «сняты» в связи с оправдательными показаниями самого подозреваемого или других свидетелей-подследственных.

Решения следствия об оправдании лиц, против которых имелись показаний об их участии в деятельности тайных обществ, имели под собой различные основания. В одних случаях следствию не хватило доказательств и улик, в других оно само не было заинтересовано в последовательном доведении расследования до конца и проверке обвиняющих показаний.

1. Всего, по итогам исследования, выявлено не менее 43 человек,

официально оправданных и избежавших преследования, несмотря на полученные показания о членстве в тайном обществе или участии в деятельности заговорщиков в 1825 г. В целом, по степени вовлеченности в следственный процесс можно выделить две группы оправданных:

а) арестованные и привлекавшиеся к допросам на главном (петербургском) процессе, а также при дознании в 1-й армии (А. С. Грибоедов, Н. П. Воейков, Н. П. Крюков, В. П. Зубков, А. А. Плещеев 2-й, A. M. и М. Ф. Голицыны, офицеры Тамбовского полка Рихарды, Розен, Тшилинский, Унгерн-Штернберг, Д. А. Молчанов и др.);

б) не привлекавшиеся к непосредственному дознанию, расследование о которых проводилось заочно (Л. Сенявин, Каменский и др.).

2. Не подлежит сомнению, что те, кто сумел оправдаться на следствии, несмотря на конкретные показания других подследственных о принадлежности к декабристской конспирации и заговору, – это, в основном, лица, скрывшие истинную степень своей причастности к тайному обществу. Поэтому нужно признать, что важнейшую роль для оправдания в ходе следствия играла, как ни в каком другом случае, позиция самого подследственного, занятая им на устных допросах и зафиксированная в письменных показаниях. Образцовым примером здесь может служить артиллерийский офицер 1-й армии, обвинявшийся в принадлежности к Васильковской управе Южного общества, – Ф. Е. Врангель. Несмотря на уличающие показания целого ряда осведомленных участников тайного общества, занимавших в нем руководящее положение (М. И. Муравьев-Апостол, П. И. Пестель, М. П. Бестужев-Рюмин), вопреки тому, что его товарищи по службе признались в своем участии в конспиративной организации (М. И. Пыхачев, П. А. Нащокин), Врангель до конца отвергал устойчивый характер своих отношений с участниками декабристской конспирации, которые по ряду указаний приняли его в состав Южного общества, сам факт своей формальной принадлежности к политическому обществу. Занятая им позиция привела к тому, что следствие признало все имеющиеся показания о членстве Врангеля недостаточными для обвинения, и он был оправдан. Судя по всему, под влиянием последовательной линии защиты главные свидетели (обвиняемые) по «делу» оправданного лица изменяли свою позицию в пользу оправдания, давая ему возможность избежать привлечения к ответственности и наказания.

3. Помимо такого рода общих гуманистических соображений, несомненно, значительную роль в замалчивании ряда обстоятельств, в сокрытии принадлежности и участия в заговоре со стороны главных свидетелей-подследственных играли соображения собственной безопасности и ослабления вины. Ведь признание в собственной активной деятельности по расширению рядов тайных обществ и распространению влияния заговора, сообщения о новых контактах конспиративного характера грозили серьезным отягощением вины и более суровым наказанием. Это особенно наглядно показывает замалчивание участия в заговоре П. Я. Ренненкампфа, офицера штаба 4-го пехотного корпуса, близкого к С. Муравьеву-Апостолу, старшего подполковника Ахтырского гусарского полка И. А. Арсеньева, полковых командиров 1-й армии, оказавшихся в орбите влияния инициаторов восстания Черниговского полка. С другой стороны, в группе оправданных лиц, с которых было снято обвинение, можно найти тех, кто связывал декабристское общество с представителями «высших кругов» управления империей, видными и влиятельными государственными и военными деятелями. В качестве характерного примера назовем братьев В. Ф. и И. Ф. Львовых, тесно связанных с высшей бюрократической элитой империи, адъютанта А. П. Ермолова Н. П. Воейкова и чиновника его канцелярии А. С. Грибоедова. Раскрытие истинных отношений этих лиц в рамках тайного союза угрожало множеством осложнений, помимо отягчения вины контактировавших с ними известных участников декабристского общества.