Новые испытания

— Пока у нас с тобой нет детей. Это к лучшему. Так что лучшим выходом для тебя, Алёша, будет полностью взять на себя ответственность за судьбу своего родного ребёнка!

Тендер уже состоялся, но Самойлов не знал его результатов. Он долго терпел, ожидая звонка с поздравлениями, и наконец, не выдержал, позвонил сам.

— Привет, Кирилл Леонидович. У тебя есть для меня новости? Порадуешь наконец-то чем-нибудь?

— Новости есть, но, боюсь, они тебя не порадуют, — не сразу ответил Кирилл.

— Как это? Подожди, не понял… Решение по тендеру… ещё не принято?

— Уже принято. Ты проиграл, Борис Алексеевич. Я сочувствую.

— Что-о-о? Не может этого быть!

— К сожалению, это так. Мне лично очень жаль, что я ошибался в прогнозах, и напрасно обнадёживал тебя. Комиссия большинством голосов — подавляющим большинством, Боря, выбрала другого претендента. Борис, ты сам понимаешь, о ком идёт речь. Тендер выиграл Буравин. Ещё раз моё искреннее сочувствие.

Самойлов бросил трубку и бросился в мэрию, чтобы поговорить с Кириллом лично. В кабинет ему пришлось прорываться с боем, который он выиграл.

— Я не понял! Тут что у тебя, по записи? Тоже мне, салон красоты! — возмущался Борис. — Почему я не могу зайти и поговорить с тобой сразу?

— Мэрия, конечно, не салон красоты, но функции выполняет не менее важные, Боря. Конечно, у нас всё по записи. А зачем ты пришёл?

— Я требую немедленных объяснений, Кирилл! Если ты пошутил, то так и скажи! А то бросаешь всякую чушь в трубку — мол, комиссия, большинством, голосов, Буравин… Что за ерунда?

— Никаких шуток, Борис. Такими вещами не шутят. Просто ты не хочешь поверить в правду. Ты проиграл, Борис.

— Но ты же сам убеждал меня в том, что дело в финансовой состоятельности компании, и если я найду дополнительные деньги, то тендер будет мой.

— Нет, Борис, я говорил не так, — поправил его Кирилл. — Это ты слышал лишь то, что хотел услышать. А я тебе никаких гарантий не давал.

— Но ты же сам говорил, что мои шансы стали выше, чем у Буравина, когда я нашёл, эти чёртовы деньги! Так что же произошло, почему заказ отдали Буравину? Может быть… Может быть, мало денег? Так я ещё достану.

— Всё уже решено, Борис. Поздно. Ты проиграл. Решение комиссии базировалось, как ты знаешь, на нескольких китах. Финансовая стабильность компании — это одно. Но проект — сам проект, его содержание — вот что было главным при рассмотрении и вынесении решения. По мнению комиссии, тендер — не комсомольская стройка, где главное — масштаб. И если уж анализировать ошибки, то я тебе скажу. Ты и в самом проекте сделал ставку на деньги, но они — не главное.

— Интересно, что же может быть главнее денег? — с иронией спросил Самойлов.

— Комиссия посчитала, что идеи Буравина лучше, чем твои. Его проект был не таким амбициозным, но он был… более патриотичным, что ли.

— А мой проект — полное дерьмо, да? — завёлся Самойлов.

— Нет, нет, я так не считаю. В комиссии был… один голос, не могу назвать какой, это уже неважно. Так вот, этот человек всем упорно доказывал, что твой проект по некоторым направлениям интереснее Буравинского.

— Наверное, этим человеком был ты, Кирюша, и был не очень убедителен.

— Нет, нет, — что ты. Я же председатель комиссии и должен быть над схваткой, понимаешь?

— Понимаю. Что ещё?

— Если грубо сравнивать ваши две концепции, то можно сказать, что Буравинский проект направлен именно на имидж города, на историческую перспективу, а твой — на скорую, прибыль и скоростной бренд. Понимаешь?

— С трудом. Но скажи, Кирилл, а что, городу не нужны деньги?

— Никто этого не говорит, просто сейчас важнее перспективное развитие, а не сиюминутный доход. А вторым фактором победы Буравина стало то, что его опыт в данной области более значителен, чем твой.

— Как? — удивился Самойлов. — Мы же ровесники и одинаково… работали всегда одинаково, вместе начинали… ты что, не знаешь!

— Да, но Буравин все эти годы руководил и принимал важные решения, а ты был всего лишь его компаньоном. Помощник это важно, но помощник — это не босс. Ответственность другая.

— Ладно, я услышал набор беспомощных фраз, которыми ты прикрыл истинное значение интриги. Но скажи честно о главном: окончательное ли это решение? Можно сейчас что-то изменить?

— Увы, Борис, ничего изменить уже нельзя, — развёл руками Кирилл.

— Я всё понял, Кирилл Леонидович, а теперь послушай ты, что я тебе скажу.

— Уж не угрожать ли ты мне решил?

— А ты боишься? — усмехнулся Самойлов. — Нет. Я тебе не собираюсь угрожать. Но я предъявляю тебе обвинения. Не уголовные, не по закону. А по чести и совести. Ты, Кирилл, с самого начала водил меня за нос. Обращался со мной, как кошка с мышкой.

— Погоди, погоди, сядь, успокойся.

— Сам сядь, а мне пока не за что! — повысил голос Самойлов. — Я теперь всё понимаю, ты не захотел мне помогать, отказался взять у меня деньги, говорил о какой-то там честной игре… А на самом деле… Ты врал, Кирилл. Ты просто взял деньги у Буравина! Да, точно! Он, небось, предложил тебе больше, вот ты и не встал на мою сторону.