Новые марсианские хроники

…Саунд-чек прошёл нормально. Залом нам служил огромный прозрачный купол-пузырь диаметром километров в десять. Нам объяснили, что сооружён этот ангар буквально только что, да чуть ли не специально для нас. То есть соорудили бы его так и так, ведь позднее тут будет возделываться хлебное поле. Но именно из-за нас срок сдвинули на два месяца раньше проектного, а уже на следующий день после концерта пол здесь начнут засыпать грунтом, насыщенным мутантными геобактериями. Эти твари способны превращать в землю и кислород не только пластик и отходы нефти, но даже стекло.

Я спросил у чекиста Смирнова, из какого материала сделан прозрачный купол, и тот, как ни в чём ни бывало, бросил:

— Искусственный алмаз.

Я только присвистнул. Сколько же на Марсе стоит хлеб, если для его выращивания возводят алмазный парник?!

Но Смирнов тут же меня «успокоил»:

— В здешних условиях выращивание искусственных алмазов обходится дешевле изготовления пластика.

Не успел я уточнить, в силу каких факторов, как Смирнов опередил меня:

— Это-то ладно, алмаз искусственный. Вы ещё увидите здесь унитазы из золота.

Вообще-то я уже видел, потому отозвался:

— Это, по-моему, позолота. Я ещё подумал: ну и вкусик у местных дизайнеров…

— Золото, золото. Вкус тут не при чём. Экономически оправдано и не ржавеет. Оно тут дешевле алюминия. Потому Марс и осваиваем, и колонию здесь держим. Плюс природный плутоний.

Небольшую сцену нам соорудили прямо по центру ангара. Мощность и качество фронта приятно удивили. Десяток колонок, выставленных вокруг сцены, легко прошибали помещение и заставили нас поломать голову: зачем сюда заброшена эта специфическая техника шоу-бизнеса, кому и для каких целей она могла здесь понадобиться? Но думали мы недолго, потому что всякие вопросы отступали на второй план перед величием открывшегося нашим глазам пейзажа. Он был просто потрясающим.

Мы знали, что температура сейчас по Цельсию снаружи — почти сто градусов ниже нуля, но поверить в это было трудно. Потому что марсианская пустыня, искрясь, сияла разноцветьем и была насквозь пронизана солнечными лучами. Всюду виднелись бесконечные леса «марсианских кораллов» или «марсианских сталактитов» — каменных подобий деревьев самых разнообразных расцветок и форм, в зависимости от состава примесей к их основной субстанции — кристаллическому аммиаку.

Одно дело видеть всё это в записи и на стерео, другое — своими глазами. У нас захватывало дух и даже тянуло отправиться туда порезвиться… Но мы прекрасно понимали, что эта разноцветная картинка — лишь пёстрая маска, за которой прячется смерть.

…Ночь наступила резко, без всякого перехода. Солнце выключилось моментально, как электрический светильник. Техники притушили освещение и под куполом. Мы стояли на сцене в полутьме и чувствовали себя довольно дико. Обычно мы выходим на сцену уже после того, как зал битком набьётся публикой, но тут этот вариант не пройдёт: когда купол наполнится людьми, на сцену будет не протолкнуться. Ведь даже если на концерт явится только каждый десятый колонист, все равно их соберётся тут около десяти тысяч. Управлять такой толпой довольно трудно. Могут и помять.

Глаза привыкли, и оказалось, что не так уж тут и беспросветно: марсианская пустыня за прозрачными стенами мерцала, словно фосфор. Пиоттух-Пилецкий закурил. Не по себе было всем, даже «чекисту» Смирнову, тем более что на время концерта ему придётся со сцены соскочить и сесть возле пульта с Бобом. Туда, где обычно сидит Петруччио.

— У вас лишней сигаретки не найдётся? — обратился чекист к Пиле.

— Говно — вопрос,— отозвался тот и одарил Смирнова куревом.

— Что-то не нравится мне тут,— вздохнул Чуча, глянув на часы.

— Не бери в голову,— посоветовал ему я.— Вспомни про борьбу бобра с ослом… Сколько у нас ещё?

— Двадцать минут.

Внезапно двери ангара со скрежетом распахнулись, и мы рефлекторно уставились туда. Затылок в затылок, колонной по четыре под купол лёгкой трусцой вбегали бойцы спецназа в полной боевой оснастке. Я таких только по стерео видел. Пуленепробиваемый скафандр, тяжёлый армейский бластер… Две центральные шеренги бежали к нам, две крайние — растекались влево и вправо по периметру вдоль стены.

Охрана. Но зачем её так много? Первая пара уже почти поравнялась со сценой, а из дверей сыпались всё новые и новые воины. Их было не меньше тысячи. Да нет, значительно больше. Тысячи две, наверное. По периметру они стояли плечо к плечу, а сцену окружили аж тремя кольцами… Я глянул на наших. Пила стоял с отвисшей челюстью, и недокуренная сигарета болталась, прилипнув к нижней губе.

— Так, ребята,— сказал чекист Смирнов,— приготовьтесь.

Они с Бобом спрыгнули со сцены и направились к пультам. Чуча щёлкнул выключателем гарнитуры под подбородком, и его голос, тысячекратно усиленный колонками, прогрохотал под куполом:

— Мы уже готовы. Ко всему…

И оказался неправ. К следующему сюрпризу мы готовы не были. Дикий рёв и топот возникли из тишины и достигли апогея буквально за несколько секунд. Охранники ощетинились бластерами. Вспыхнул свет. И тут всё из тех же дверей хлынул поток зрителей.