Новые приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона в России. Дело «Медного всадника»

— Нет, но… — замялся он. — Знаете, я после увольнения много времени провожу в интернете. На определенных сайтах весьма неспокойно. Есть много недовольных сложившийся ситуацией и с Исаакиевским собором, и вообще в городе. Ходят слухи, что Троицкий собор горел не просто так и что возможны еще поджоги памятников архитектуры и старины. Вот, например, Спас на Крови снова в лесах. Не случилось бы чего… Я, как вы поняли, не поклонник РПЦ, но как человек культуры за памятники живописи и архитектуры переживаю всей душой вне зависимости от того, кому они принадлежат.

— Понятно. Последний вопрос: что вы делали вчера вечером?

— Был дома. Сидел в интернете. Искал работу, — без запинки ответил Белов. — Это можно проверить по моему компьютеру. Хотя… У меня же ноутбук, я мог делать это откуда угодно. Так что железного алиби, к сожалению, не имею.

Следующий посетитель вошел в кафе уверенно, словно к себе домой. Несмотря на прохладную погоду, он был одет в шорты и майку. Видимое отсутствие шеи компенсировалось несколькими жирными складками на затылке. На руках красовались обильные татуировки.

Не спеша, вразвалочку подойдя к столику и усевшись на свободный стул, Владимир Харитонов по кличке Харя исподлобья не моргая уставился на сыщиков. Взгляд у него был внимательный, сверлящий.

— Ну? Пришел вот! — вместо приветствия буркнул он. — Спрашивайте!

Ватсон поморщился. Холмс с невозмутимым видом рассматривал татуировки Хари.

— Так-так, что тут у нас, — бормотал он себе под нос. — Совершеннолетие встретил в колонии. Как это говорят, загремел по малолетке. Сидел четыре года. Позиционирует себя как бывший вор-карманник, судя по изображению жука. И все это, конечно, откровенное вранье.

— В смысле? — Харя агрессивно рванулся вперед, словно намереваясь устроить драку.

— Татуировки-то не тюремные. Цвет темный, линии слишком тонкие, аккуратные, сделаны профессионалом. Вы же утверждаете, что сидели в начале девяностых? Кольщики тогда так не работали. Да, Джон, не смотри на меня так удивленно, перед поездкой в Россию я изучил и татуировки. Здесь это такая же часть культуры, как Исаакиевский собор.

— То есть вы, типа, всё про меня знаете? Ну правильно, я белый и пушистый, а татуировки — фуфло, — съехидничал Харя.

— Ну не такой уж белый… Про подвиги вашей юности я читал: в составе малолетней банды грабили и поджигали ларьки в девяносто втором году. А вот срок получили условный. Ваша насыщенная биография — всего лишь фейк.

— И че? — вскинулся Харя.

— А то, что вы умеете и нормально разговаривать.

— Как скажете, — неожиданно покладисто произнес Харя. — Можем и нормально поговорить.

— Хорошо. Что вы думаете о поджоге картины?

— Думаю, в борьбе все средства хороши.

— То есть хотите сказать, что имеете к этому отношение?

— Этого я не говорил. Но, может, и имею.

— Понятно. На допросах бывали. Как там у вас говорят. Тертый кулич?

Харя хохотнул коротким и неожиданно высоким смехом.

— Калач, — поправил Ватсон.

— Вы знаете Белова Геннадия Ивановича?

— Лично не общались, только в интернете. Собачились на форумах. Читал его статейки в ЖЖ. Последняя — огонь! Не в прямом смысле, но глаголом, так сказать, жжет. «Горящие кресты» называется. Одобряю. Статью одобряю, а вот все его интеллигентские выкрутасы нет. Честнее надо быть. Определись, за кого ты: за тех или за этих. А он ни вашим ни нашим. Таким нельзя доверять. А вообще я свою позицию не скрываю, хожу на митинги, не боюсь, как некоторые. За правое дело я не прочь и пострадать. Лишь бы недолго, — снова хохотнул он.

— Понятно. А Травкина знаете?

— Нет. О таком не слышал, — поспешно ответил Харя.

— Что вы делали вчера вечером?

— В бане был. С друзьями.

— Ясно. Больше вопросов пока нет. И как там у вас говорят: пламенный привет оппозиции!

— Вот этот — самый подозрительный! — сказал Ватсон, когда дверь за Харей захлопнулась.

— Да, этот человек явно имеет не одно лицо. Но иначе и не сделать ту карьеру, которую он замыслил.

— Какую карьеру? — не понял Ватсон.

— Наверняка он готовится к выходу на политическую арену как оппозиционер. Создаст какую-нибудь партию, если уже не создал. Будет играть роль борца за справедливость и за чаяния простого народа. Того, кто знает все стороны жизни, и бедность, и тюрьму. И, конечно, начнет лоббировать интересы своих спонсоров. За всем этим стоят большие деньги. Даже арест пойдет ему на пользу. Если его арестуют, лучшей бесплатной рекламы и придумать нельзя. Ему, несомненно, обещано, что его или оправдают, или срок дадут минимальный и по УДО отпустят. Зато он сразу обретет статус жертвы режима и борца за справедливость. Впрочем, это, конечно, не относится к поджогу в соборе. За это можно загреметь всерьез и надолго, и никто не поможет.

5

На следующее утро Ватсон, проснувшись раньше обычного, с удивлением увидел на кухне Холмса с ноутбуком, в окружении пустых кофейных чашек.

— Не ложился? Размышляешь, кто из вчерашней троицы устроил этот гнусный поджог? — спросил Ватсон, переставляя чашки со стола в раковину.