Новый год — пора сражений

— Зачем? — тихо спросил Егор, не оборачиваясь; он понял всё и так. А спросил… ну, в кино же спрашивают.

— Я не хотел, чтобы он тебя завалил. Вот и всё, — ответил Захар, вылезая из кабины и становясь рядом с Киселёвым. — Плюс твоя девушка тоже этого не хотела.

— Я тоже не хотел. Я бы резко сел, чтобы Дирнер промахнулся, а затем выстрелил бы в ответ. У меня был план, понимаешь?! Был!

— Теперь уж поздно, — сказал Захар, ставя автомат на предохранитель. — Кстати, может, введёте меня в курс дела, прежде чем полетите на этой штуке спасать мир?

— Не мир, капитан, — ответил Егор. — Только город. На большее наших сил не хватит. Давай в кабину. Там я тебе всё расскажу. Правда, не забывай время от времени меня расталкивать, а то, думаю, я сейчас точно начну вырубаться от усталости…

— Может, улетим, пока оттуда, — Захар указал на разбитый вражеский флаер, — нам ещё каких-нибудь неприятностей не подкинули?..

— Ладно, — выдохнул Егор. — Тогда я вырублюсь сразу по приземлении. Залезай в кабину. Я за тобой.

03:37.

Когда чужой флаер улетел, пилот, привёзший Дирнера на островок, осторожно выглянул из кабины — и увидел распростёртое на голой земле тело Дирнера с двумя или тремя ранениями в грудь и живот; видимо, последние пули всё же пробили защиту бронекомбинезона. Вдохнул, выдохнул — а затем втащил танна в кабину и вызвал медицинскую службу 517-го урта.

Вместе с Особым отделом.

* * *

В это время ситуация в Красноярске была близка к критической.

Был захвачен и частично разгромлен аэропорт «Емельяново» в тридцати километрах от города вместе со всеми, кто там находился; те, кто пытался оказывать сопротивление, были расстреляны из лазеров. Все рейсы были отменены; самолётам, которым выпало лететь в эту ночь в Красноярск, приходилось садиться на шоссе, где их расстреливали с флаеров, на другие аэродромы, о которых «деды-морозы», к счастью для пассажиров, ещё не знали, на пустые поляны — или же направляться в другие города края.

С железнодорожным сообщением дела обстояли не лучше. Все станции и остановочные платформы были разгромлены; люди, которые не успели сбежать, — убиты; пути — перегорожены перевёрнутыми и обстрелянными вагонами и локомотивами.

Воинские части по большей части были уничтожены подчистую; продолжала держаться (после трёх часов боя!!!) разве что часть ПВО при Красноярской ГЭС, где почти половина имевшихся ЗРК С-500 и С-600 была уничтожена, а остальные кое-как обстреливали флаеры, сбивающие ракеты своими снарядами.

Другим очагом сопротивления был завод «Красмаш», где несколько уцелевших охранников при поддержке небольшой группы военных, сумевших вырваться из разрушенной ВЧ рядом с заводом, успешно терроризировали вражеские силы: военные — снаружи, охранники — внутри.

Состоялось экстренное совещание по скайпу высших полицейских чинов города; была срочно разработана стратегия по отражению нападения на город; версия о вторжении из параллельного мира никому на ум не пришла, так как была чересчур абсурдной. Но как претворить этот поистине гениальный план в жизнь, пока было непонятно: из всей полиции уцелело процентов двадцать личного состава, да и те были в данный момент связаны боем.

Мэр Красноярска, посчитав, что «несколько перестрелок», о которых его известили, могут подождать и до утра, и при этом напившись на новогоднем банкете на своей роскошной даче, ещё в третьем часу лёг спать. Губернатор, которому было известно больше, пытался дозвониться до президента, но пока безуспешно — и теперь нервно курил у себя на даче, глядя на вновь пошедший за окном снег.

Экстренный выпуск программы «Вести-Красноярск» не состоялся, так как репортёры, пытавшиеся собрать материал о вторжении, в большинстве своём были убиты. А оставшиеся не настолько были преданы своей работе, чтобы ради удачного сюжета лезть под лучи лазеров.

В общем, в Красноярске бардак всё ещё сохранялся — как и в других городах-миллионерах Сибири и Урала.

Оставалось совсем немного до проникновения «новогодней заразы» в столичный часовой пояс.

Москва, Россия, Земля.

31 декабря, 23:59 (часовой пояс +3).

Полковник Дьяченко нервничал.

Это было заметно по тому, как подрагивали его руки, когда он чуть ранее расставлял на столе бокалы. Как натянуто и надтреснуто звучал его смех над музыкальными номерами из «Новогодней ночи на Втором канале (части первой)». Как он иногда, забыв о том, чтобы скрывать свои эмоции, незаметно для себя подносил ко рту руку и начинал покусывать ноготь большого пальца.

На вопросы жены он отвечал, что, мол, всё в порядке, чего ты беспокоишься… и т. д., и т. п. в таком духе; сыну, кажется, вообще было на это наплевать: тот продолжал сидеть и резаться во что-то по Сети.

А сам Дьяченко, глядя на экран на бормочущего что-то на фоне ночной Москвы президента, надеялся на то, чтобы всё, что он узнал за последние три часа, оказалось страшным сном или хотя бы обошло стороной его город.

Он ошибся.

Беда пришла в полночь — строго по расписанию.

21

Москва, Россия, Земля.