Новый Мир ( № 10 2003)

Трансляция фуршета, подводящего черту под Московским кинофестивалем-2003. Престижная ресторация, постсоветская светскость, непринужденный юмор, какони егопонимают. Прямой эфир, звонок телезрителя, который недоволен тем, что: а) Михалкова много, б) Михалков вальяжен. “А вы чем обыкновенно занимаетесь?” — интересуется ведущий, Дибров. “Просто слесарь”, — отвечает телезритель, может, подсадной, а может, пошутил.

Как бы то ни было, глаза Михалкова наливаются ртутью, если не свинцом, а рот изрыгает огонь: “Пускай впредь каждый занимается своим делом!” Назидательный такой Михалков. Что он имел в виду? Например: отныне слесарь не имеет права на любопытство. Или: его, Михалкова, будет со временем еще больше. Ровно столько, сколько барину захочется.

Показательна вот эта воля к размежеванию. Примечательна вот эта актуальная потребность: заменить недавнее навязчивоеравенство

– необоснованнойразницей. Заменить в прямом всероссийском эфире легким движением руки (языка). “Аристократический габитус высокомерия”,— клеймил в похожих ситуациях соотечественников один строгий французский социолог. Но разница (на этот раз обоснованная!) все-таки есть. Традиция французского аристократизма все же не прерывалась. Цветущая сложность западноевропейского общества несомненна, а его разнообразие неотменимо. Неужели Михалков и Дибров всерьез полагают, что “ушли в отрыв”, ускорившись на вираже перестройки? Очередная утопия совкового сознания.

“Некоторые даже на приглашение обижаются, или, как у нас выражаются отдельные аристократы,берут в падлу” (Б. Акунин, “Алтын-толобас”).

(ВНИМАНИЕ!) Единственный фильм пресловутого фестиваля, который я целенаправленно отыскал и отсмотрел, — это внеконкурсные “Магнитные бури” драматурга Александра Миндадзе и режиссера Вадима Абдрашитова. На сочинском “Кинотавре” картине вручили всего-навсего третью премию. В телевизионной беседе с непотопляемым Дибровым недвусмысленно возмутился записной эстет и тоже телеведущий Сергей Шолохов. Дескать, “Магнитные бури” — лучший фильм “Кинотавра”. Профессиональный и на удивление мощный. Но главное (главное!): авторы обеспечили идентификацию зрителя с героем фильма. Этому герою — сочувствуешь, сопереживаешь.

Ничего себе Шолохов, завсегдатай салонов, распорядитель светских тусовок: на время сеанса легко совпадает с героем! А герой, извините, слесарь.В буквальном смыслеэтого неприличного слова.