Новый Мир ( № 2 2011)

Основную часть книги — вслед за предисловием, которое автор почему-то посвящает главным образом доказательствам несостоятельности теоретических притязаний структурализма, — составляет пересказ биографии героя, в основном — по известной книге «Ролан Барт о Ролане Барте»[13]и его не переведенным до сих пор у нас дневникам (за что, кстати, автору спасибо — теперь мы получили возможность хотя бы отчасти прочитать их по-русски).

И ладно бы это сопровождалось серьезным анализом. Увы — из сказанного так и остается по большому счету неясным, с какой стати вокруг этой вполне легковесной фигуры столько разговоров и отчего вдруг этот человек, «который не был ни сильным теоретиком, ни писателем в традиционном значении этого понятия, который, по правде говоря, даже не оставил нам ничего, кроме своего взгляда», как-то умудрился оказать «значительное влияние на всю современную гуманитарную мысль».

Не лучше ли было, не слушаясь ничьих советов, оставить семиотике — Барта-семиолога, а текстуальности — Барта — апостола Текста? Было бы, вероятно, конструктивнее. И вот бы еще при этом уважать своего героя — он это немного заслужил.

 

ТАТЬЯНА КОХАНОВСКАЯ, МИХАИЛ НАЗАРЕНКО: УКРАИНСКИЙ ВЕКТОР

Татьяна Кохановская, Михаил Назаренко: украинский вектор

 

ТЕНИ НЕЗАБЫТЫХ ПРЕДКОВ

 

Когда хочешь рассказать русскому читателю об украинской литературе — этой «знакомой незнакомке», — без краткого исторического введения не обойтись. И потому, что нынешнее состояние художественной системы во многом определяется ее предыдущими состояниями (а история украинской литературы, в том числе и новейшей, в своих узловых точках мало напоминает историю русской литературы), и потому, что для российского читателя украинская литература нередко начинается «Кобзарем», им же и заканчивается.

К столетию Шевченко (1914) футурист Михайль Семенко (расстрелянный в 1937 году) торжественно объявил, что «сжигает свой „Кобзарь”», — но, сбрасывая затрепанного народолюбами Шевченко с парохода современности, украинский (да и русский) футуризм следовал шевченковскому буйству звуков и смыслов.

 

Крав! крав! крав!  

Крав Богдан крам,

Та повіз у Київ,

Та продав злодіям

Той крам, що накрав, —

 

«по-хлебниковски» кричит ворона в поэме Шевченко «Великий Льох» («Большой Погреб»; «крам» — товар). Первоиздание «Кобзаря» — 1840 год. Согласитесь, в русской поэзии того времени и вплоть до 10-х годов ХХ века таких звучаний не было.