Новый Мир ( № 3 2009)

Под утро я замерз. Спальник я использовал вместо матраса, а укрывался старым верблюжьим одеялом, подаренным мне на день рождения двадцать лет назад. Я переполз в спальник, но так было очень жестко. Ветки ольхи разнообразно впивались в тело. Мне надо было нарезать травы, вот что.

Так я впервые задумался о собственном теле как неуклюжем предмете, чужом для земли. Его надо как-то вписать в ее изгибы. Я начал ползать по палатке и все-таки нашел ямку для плеча и бедренной кости. И уснул.

21 августа 1991 года. Оранжевая палатка, стоящая в кустах ольхи, вся покрыта росою. Я хожу по горке, дрожа от холода, и собираю сушняк для костра.

Горит костер. Я оживаю. Надо что-то поесть. У меня давно нет аппетита. На химиотерапии мне давали преднизолон, и я заглатывал отвратительные больничные обеды. С тех пор как преднизолон отменили, я ем по привычке.

Я не буду есть. Я прочел за время болезни Брэгга, Армстронга, Шелтона. Это искренние, кроткие люди, желавшие осчастливить человечество.

Мне надо пить. Мне не надо есть.

У меня есть красная канистра из-под клубничного сиропа. Я пойду за водой. Здесь должны быть родники.

Кроме рук, необходимых мне для работы, и ног, необходимых для передвижения, основным нужным мне приспособлением является язык. Как я рад, что все вокруг говорят на понятном мне русском языке!

Старуха на шоссе тут же рассказала мне, что за школой, которая сейчас стоит с заколоченными окнами, есть колодец с родниковой водой. Как она мне помогла, эта старуха! Сам я искал бы родник так долго, так долго...

Вода, булькая, врывалась в канистру. Она спешила, сама не зная куда. Если бы она обладала разумом, какие сложности возникли бы в мире! А так я чуть наклонил канистру — и шелковистое студеное тело воды тут же побежало в мой рот и через секунду оказалось внутри меня, вступая во все закоулки, радуя их, пугая, очищая, топя.

На низеньких кустах темно-синие ягоды черники еще не опали. Я долго, минут пятнадцать, ел их, нагибаясь.

У меня никогда не бывало много денег. Но всегда хватало на пищу. Сейчас я подумал о том, что мне придется покупать доски, рубероид, печь-буржуйку, проводить электричество от столба, который стоит у коровьей тропы, и я затосковал. То сосредоточенное на себе состояние, каким я обзавелся за вчерашний вечер и сегодняшнее утро, разлетелось на мелкие осколки от мыслей об этом.

У меня было триста рублей. Мне назначили пенсию по инвалидности, сто рублей в месяц.

Изнуряющая тема.